Пятое время года. Избранное. Ринат Валиуллин

свой.

      – Значит, я не ошиблась.

      – Значит, готовы?

      – То, что я готова, ещё не значит, что съедобна.

      – Сейчас попробую, – приблизил я к себе жену и поцеловал в жирные жаркие губы.

      – Чем займёмся? – спросила она после долгого поцелуя.

      – Как чем? Любовью.

      – А что, больше нечем?

      – Больше не с кем.

      Блины

      – Мы можем позавтракать без компьютера? Ты думаешь, мне приятно печь блины, когда ты сидишь там, общаешься чёрте с кем?

      – Опять блины с дерьмом. Такое прекрасное утро, зачем надо всё испортить? Ну, давай я сам их испеку, если тебе так сложно. Ты из всего делаешь проблему.

      – Дай мне хоть в этом почувствовать себя творцом, – смахнула Фортуна очередной блин со сковородки в аккуратную стопочку ему подобных.

      – А я что – не даю? Неужели это так сложно – сделать приятное и не настаивать на том, что ты его сделал, и чего тебе это стоило. Ладно, иди сюда, я тебя поцелую.

      – У меня руки в муке.

      – Зачем мне руки для поцелуев?

      – Вместо аперитива.

      – Теперь я понимаю, почему некоторые не могут друг без друга.

      – Почему?

      – Им нечем будет питаться.

      Фортуна села на мои колени, развернулась всей грудью и закрыла глаза. С балкона её груди мне отрывался прекрасный вид. Губы едва разомкнулись сгоравшей пламенем розой. Я проглотил цветок.

      – У меня блин сгорит, – шепнула она.

      – Да и чёрт с ним, – приготовился я к её порыву, но она и не думала уходить. И в ответ проглотила фиалку моего рта. Казалось, что перемешались не только слюни, но и зубы, и языки. Всё стало общим.

      Запах подгоревшего хлеба приятно ласкал нюх. Румяный диск теста быстро чернел по краям и скукоживался. Было похоже на затмение солнца. Скоро дым начал резать глаза. Но мы продолжали.

      – Папа, что-то горит? – сын выскочил из своей виртуальной норы.

      – Мама блины готовит, – крикнул я ему сквозь кумар.

      – Аа, я думал – пожар. Позовёте, когда будет готово, – удовлетворённый, закрыл он за собой дверь кухни.

      – Ты видела, как его надо выкуривать из Интернета? – встал я как по команде вместе с Фортуной.

      – Любовью, – принялась Фортуна за сковороду, отскрёбывая почерневшее тесто.

      – Открой окно, – сказала она мне спокойно.

      – Хочешь выйти? – начал я открывать его, глядя сквозь стекло во двор. В поле моего зрения забралась муха, она пробежалась по нему и замерла. Глядя туда же, во двор, стала потирать ладошки. Потом неожиданно взлетела и на ходу спарилась с другой мухой. Я пристальней посмотрел во двор: что могло её так возбудить? Не было там ничего такого.

      Отстыковавшись от партнёра, муха залетела на кухню, покружилась немного под потолком и села мне на плечо. «Нет, я не того полёта, шлюха. Мне для соития нужно пережить длинную цепочку отношений. Человек тоже способен схватывать на лету, но не до такой же степени!»

      – Только за тобой, – прервала Фортуна мои раздумья. – В смысле, если ты вдруг уйдёшь. У меня навязчивая идея, что ты рано или поздно уйдёшь.

      – Ты