Пятое время года. Избранное. Ринат Валиуллин

тёплые ночи? В них как в бездонной ванне, мы плавали словно рыбы, лишённые чешуи, чувствительные как поцелуи, плавленые сыры.

      Помнишь?

      Они были маленькие, дети наши – мурашки, бегали между нами, ветреные, возбуждённые, углубляясь в те зоны, которые я бросила контролировать, как только тебе поверила.

      А как я смущалась?

      Ты первый, кто их растрогал, открыл. Чувствуешь, как я скучаю, я брежу прикосновениями, страх проник подсознательно, выстелился подкожно, вдруг ты больше никогда не придёшь, не дотронешься. Страх солнечных жировых прослоек, вдруг ты найдёшь меня худой или толстой, бледной и неухоженной? Вяну и сохну, мне нельзя без тебя. Моя влага, мой дождь, вызывающий дрожь на поверхности моря, моя слабость, моё беспокойство. Я – твоё фортепиано. Пальцы роскошные, пусть они сыграют подушечками серенаду спокойной ночи, я усну скучающая.

      Твоя вторая любимая кожа.

      Я тебя люблю.

      P. S. Лучше бы это был кто-нибудь другой».

      Жутко захотелось увидеть её и потрогать. Я поставил чайник, взял телефон и позвонил:

      – Ты меня растрогала. Я не думал, что у нас всё так серьёзно. Обещаю тебе вечную любовь.

      – Лучше пообещай себя, любви у меня достаточно.

      – Когда приедешь?

      – Ты соскучился?

      – Скука – это моё любимое развлечение.

      – Нет, скучный ты мне совсем не нужен.

      – Хорошо, я приготовлю на ужин что-нибудь.

      – Что это будет?

      – Разобранная постель с голым мужчиной.

      – Я действительно голодна.

      – Я тоже. После твоего письма у меня закипело внутри.

      – Я слышу только чайник. Выключи его уже.

      – Чай придётся пить одному, – снял я чайник с огня.

      – Буду часов в шесть. Люблю.

      Оливье

      – Молчание не перекричать. Тем более твоё. Что на этот раз? – разбил я наконец тишину.

      – В каждом молчании своя истерика.

      – В каждом молчании своё болото, – возразил я.

      – Вчера у тебя не было слов, сегодня у меня. Вечером ты забыл их в кафе, наверное, или где ты там шлялся. Люди делятся на три категории: одни говорят правду в глаза, другие врут не моргая, третьи молчат: они берегут зрение. Ты из каких?

      – Ну, пьяный пришёл, ну и что.

      – С запахом приятных женских духов. Рассказывай, кому ты отдал мне причитающиеся слова?

      – Никому я ничего не отдавал. Хватит уже.

      – Вот и я думаю, что хватит. Достало, – сурово посмотрела на меня Фортуна и добавила: – Нам нельзя быть вместе, это нас погубит.

      – И раздельно нельзя – это погубит других.

      – Зачем мне другие? Я не хочу быть вагоном, в который входят и выходят. Мне нужен один пассажир, с которым я доеду до конечной, – достала она початую бутылку красного из холодильника и один фужер. Налила до краёв.

      – Мне выйти?

      – Кажется, ты давно уже вышел. Вечером тебя чёрт знает где носит, ночью пропадаешь в Интернете. Проваливай!

      – А не пошла бы ты сама подальше… Как ты говоришь, «до конечной».

      – Сам