Движущиеся картинки. Терри Пратчетт

подзаработав, – продолжил Достабль, чей голос, как лом, расширял трещины в реальности, – ты сможешь как следует развернуться со своим искусством.

      Сильверфиш немного просветлел.

      – Это правда, – сказал он. – Например, отыскать какой-нибудь способ добавить звук…

      Достабль его не слушал. Он указал на прислоненную к стене стопку дощечек.

      – А это что? – спросил он.

      – А, – сказал Сильверфиш. – Это была моя идея. Мы подумали, что хорошим предпринимательским подходом, – он смаковал эти слова, будто они были каким-то незнакомым и редким лакомством, – будет рассказать людям о других движущихся картинках, которые мы снимаем.

      Достабль взял одну из дощечек, вытянул перед собой и критически оглядел.

      На ней было написано:

      На следущей недели мы будим паказывать «Пелиас и Мелисанда», Рамантическую Трагедь В Двух Катушках. Спасибо за внимание.

      – О, – сухо сказал Достабль.

      – Неужели что-то не так? – спросил окончателно поверженный Сильверфиш. – На ней же написано все, что им нужно знать, разве нет?

      – Можно? – спросил Достабль и взял со стола Сильверфиша мелок. Какое-то время он увлеченно что-то писал на обратной стороне дощечки, а потом перевернул ее.

      Теперь она гласила:

      Богги и Люди Гаварили, Што Этаму Не Бывать, Но Они Не Жилали Слушать! «Пелиас и Мелисанда», История Запретнай Любви! Абжигающая Страсть, Адалевшая Прастранство и Время! Вы Будите Патрясены! При участии 1000 слонов!

      Виктор и Сильверфиш прочитали этот текст очень внимательно, словно меню, написанное на чуждом языке. Это, собственно, и был чуждый язык, но, что еще хуже, при этом он был их собственным.

      – Так, так, – проговорил Сильверфиш. – О боги… Не помню, чтобы там было что-то по-настоящему запретное. Гм. Этот клик просто очень исторический. Я подумал, что это поможет, ну, вы понимаете, детям и так далее. Расскажет им об истории. Знаете, эти двое ведь так и не встретились, вот в чем трагедия. Все это очень, гм, печально. – Он не отводил взгляда от таблички. – Хотя, должен сказать, что-то в этом определенно есть. Гм. – Похоже, его что-то беспокоило. – Не припомню, чтобы там были слоны, – признался он, словно это была его вина. – Я тогда весь день присутствовал на съемках и не припомню момента, в котором участвовала тысяча слонов. Уверен, я бы это заметил.

      Достабль уставился на него. Он не знал откуда, но теперь, когда он об этом задумался, к нему начали приходить вполне отчетливые идеи насчет того, что должно фигурировать в движущихся картинках. Тысяча слонов была отличным началом.

      – Ни одного слона? – уточнил он.

      – Вроде как нет.

      – А танцовщицы есть?

      – Э-э, нет.

      – Ну а безумные погони и люди, висящие над пропастью на кончиках пальцев?

      Сильверфиш немного приободрился.

      – Кажется, в одной сцене есть балкон, – сказал он.

      – Да? А кто-нибудь на нем висит на кончиках пальцев?

      – Не думаю, – сказал Сильверфиш. – Кажется, Мелисанда с него склоняется.

      – Хорошо,