Все приключения мушкетеров. Александр Дюма

потому что никто никогда не осмеливался нанести мне их.

      – Ну, так послушайте, г. аббат, я осмелюсь на это, если вы еще раз придете в этот дом, где я вас встретил сегодня вечером.

      Кажется, я испугался, потому что я побледнел и чувствовал, что у меня ноги дрожат; я хотел отвечать, но не мог ничего сказать и промолчал.

      Офицер ожидал ответа, но как я ничего не сказал, то он засмеялся, обернулся ко мне спиной и ушел опять в тот же дом. Я возвратился в семинарию.

      Я дворянин и притом вспыльчив, как вы могли заметить, любезный д’Артаньян; оскорбление было сильное и хотя никто не знал о нем, но я чувствовал, что оно волновало меня до глубины сердца. Я объявил настоятелям, что чувствую себя недостаточно приготовленным к посвящению, и, по моей просьбе, церемония отложена была на год.

      Я отыскал самого лучшего учителя фехтования в Париже, условился с ним брать уроки и учился у него каждый день в продолжении года. Потом, ровно через год от того дня, когда мне было нанесено оскорбление, я повесил рясу на гвоздь, надел полный костюм рыцаря и отправился на бал к одной из знакомых дам; я знал, что там будет и мой офицер. Это было в улице Франк-Буржуа.

      Действительно, офицер был там; я подошел к нему в то время, как он напевал любовную песню, нежно смотря на одну женщину, и прервал его на втором куплете.

      – Милостивый государь, сказал я ему, – будет ли вам и теперь также неприятно, если я приду в известный вам дом в улице Пейен и ударите ли вы меня палкой, если мне придет фантазия ослушаться вас?

      Офицер посмотрел на меня с удивлением, потом сказал:

      – Что вам угодно от меня, я вас не знаю.

      – Я аббат, отвечал я, – который читал жития святых и переводил стихами Юдифь.

      – А, вспомнил, сказал насмешливо офицер, – что же вам угодно?

      – Я желал бы, что вы пошли со мной прогуляться.

      – Завтра утром, если вам угодно, с большим удовольствием.

      – Нет, не завтра, а не угодно ли вам сейчас же?

      – Если вы этого непременно требуете.

      – Да, я этого требую.

      – В таком случае, пойдем. Не беспокойтесь, сказал он, обращаясь к дамам, – я только убью этого господина, тотчас возвращусь и докончу вам последний куплет.

      Мы вышли.

      Я повел его в улицу Пейен, на то самое место, где год тому назад, в этот самый час, он сказал мне комплимент, о котором я тебе говорил. Луна светила великолепно. Мы обнажили шпаги, и я тотчас положил его на месте.

      – Черт возьми! сказал д’Артаньян.

      – Но, продолжал Арамис, – так как дамы видели, что певец их не возвращался, и как его нашли в улице Пейен проткнутым шпагой насквозь, то полагали, наверное, что эта неприятность ему сделана была мной, и это наделало шуму. Итак, на время я должен был оставить рясу. Атос, с которым я тогда познакомился, и Портос, научивший меня некоторым смелым ударам фехтовального искусства, уговорили меня проситься в мушкетеры.

      Король очень любил отца моего, убитого при осаде Арраса, и мне дали мушкетерский мундир. Теперь вы понимаете, что для меня пришло время