Улица 17. Сесиль Монблазе

невеселые думы о неоконченном Гегеле, никогда не деланных сделках и незабытой девушке.

      – Он думает, что преподавать ноты достаточно – а потом, вместо того, чтобы показать, сам играет, – пояснил мужчина. В воздухе стало пахнуть настырным сигарным запахом, который не нравился Родриго. – Никогда не покажет путь руки, а я… а я.. прямо сейчас научу тебя играть Smoke On the Water. Смотри сюда…

      – Ааа, батянский рок, – разочарованно протянул юнец. – Вот потому ты и не выступаешь.

      Он уже расселся со своими тремя друзьями на столик, а один даже успел сбегать за каким-то дешевым джином.

      – На-надо начинать с азов, – пробормотал мужчина. Его лицо побагровело. – Дай мне сюда свою руку.

      Родриго протянул ее к мужчине, который своей большой потной рукой начал расставлять его пальцы и зажимать ими определенные струны гитары.

      – Вот… А теперь ударь по ним, – сказал мужчина.

      Родриго послушался, но из-за недостаточной степени прилегания пальцев левой руки звук вышел смазанным и некрасивым. Мужчина поморщился и произнес:

      – Очень плохо, но время у нас. Правда, у нас есть время?

      – Это ты мне? – спросил юнец и присвистнул. – Не особо много, скоро мама хватится.

      – А ты скажи ей, что здесь твоя истинная семья, сынок, – примирительно сказал мужчина. Он тяжело дышал.

      – Пробовал, но она сказала, что тут слишком много криминала, – вздохнул юнец и опустил свое прыщавое лицо.

      Родриго еще раз ударил по струнам, вышло лучше, но звук был слишком сильным, а присутствие мужчины, от которого пахло мятой кожей и перегаром, его не вдохновляло.

      – Самое главное… Знай, какие аккорды… берутся… там, где ты хооочешь, – и изо рта у него неожиданно пошли пузыри. Мужчина постарался судорожными движениями отправить их обратно, но вместо этого покачнулся на барном стуле, мотнул головой и завалился на подбежавшего Родриго. Его великолепная гитара, ударившись о пол, издала одновременно и глухой, и высокий жалующийся звук.

      Родриго знал, что это такое – агония брала его, как легкодоступную жертву. Юнец с раскрытыми глазами набирал номер помощи на своем телефоне, а бармен вышел из-за прилавка с водой. Мужчина хрипел и вращал глазами. От него ужасно пахло, но, казалось, он уже перестает что-либо осознавать. Гитара валялась в ногах у всех, кто подходил к нему и пытался переложить его с руки упирающегося Родриго на их собственные и унести отсюда. Но Родриго упорно качал головой, в последний момент вспомнив молитву на отделение души от тела, и повторяя ее как заведенный, чередуя с хрипением и остановками глаз. Через несколько минут, еще скорая не успела приехать, мужчина забил ногами, как бы прогоняя кого-то, и его рука с чем-то зажатым в кулак выпала из кармана и больше не распрямилась.

      – Эй, что у вас там, синьор? – Врач скорой вышел к ним на встречу, но было уже поздно. Казалось, около мертвеца застыла группа людей, напоминая снятия с креста, причем Родриго по своей внешней привлекательности тянул на Иоанна Крестителя.

      – Тут человек… умер, –