Улица 17. Сесиль Монблазе

Одного глаза у него уже не было, и кровь пополам с сукровицей капала на его щеку и стекала по подбородку. Эл стонал, изгибался, матерился и звал на помощь, пока незнакомец не принес из ванной тряпку и не заткнул ему рот, обмотав его оторванной от одеяла полоской ткани.

      – Ты ведь правда хотел видеть Инес? – спросил третий, когда Эл уже сник и прекратил трепыхаться.

      – Так иди. Вместе с пакетом, он ей еще понадобится, – ухмыльнулся третий.

      – Да, но куда?

      – Монастырь Гуадалупе, сынок. Инес служит Богу… как и мы с тобой отныне.

      Родриго неуверенным жестом взял у незнакомца статуэтку и дрожащими ногами переступил по направлению к двери.

      Сестра Инес стояла на коленях возле церковной скамьи и думала о том, что голубь, изображенной на витраже, должен когда-нибудь слететь и на нее, осветив ее чело божественным светом. Юноша смотрел не дыша в щелку на торжественное богослужение праздника Сретения и не дышал, сжимая в руке то, чего монастырские стены не должны были видеть. День разгорался.

      VI

      – Марксизм? – спросил Родриго и поморщился. – Это можно совмещать с католицизмом и..?

      –Именно, – сказал загадочный незнакомец, который скоро перестанет таковым являться, человек с удивительно белой кожей и темной бородой. – И этим самым тоже.

      Альберто Фигероа тем временем лежал в багажнике и что-то пытался мычать сквозь кляп из старой простыни, а двое мужчин его волей-неволей слышали, так как у «альфа-ромео» вполне нормальная звукоизоляция в салоне. Родриго расположился с полным комфортом на переднем сиденье, которое он откинул назад, и готовился выехать за город со странным человеком, который неожиданно спросил его, когда они вместе выволакивали брыкающегося наркоторговца из съемной квартиры, пытаясь не натолкнуться на соседей, про то, как он относится к классовой борьбе, католицизму и тем, чем они сейчас занимались. По пути им никто не встретился, потому что в этом доме все работали. «Черт, – неожиданно подумал Родриго, – мне же еще на гитару идти. А завтра на маркетинг, показывать креативы для стоматологической клиники». Но долг есть долг – рядом с ним лежала фигурка Святой Смерти, в которой находился очень интересный маленький груз.

      – Видишь ли, я не латиноамериканец, – сказал незнакомец, резко сдав вправо и необычно выругавшись на каком-то звучном и длинном языке.

      – Я тоже, – сказал Родриго. – Ты даже не нордический латиноамериканец, как некоторые. Но и не гринго.

      – Совершенно верно, – сказал незнакомец и посмотрел на Родриго. – А кто я?

      – Европеец, – заявил Родриго. – Австралийцам и прочим не особенно интересен Мехико, и они не знают, как этим… – он покосился на Санта Муэрте, – вообще заниматься.

      – Именно, но я и не совсем европеец, – сказал мужчина. – Я русский, Игорь, но ты не сможешь произнести моего имени так, как я привык, поэтому зови меня Иваном. Мне так больше нравится. Меня всегда хотели назвать Иваном. Я…

      На них неожиданно по встречной вырулил какой-то велосипедист,