Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1. Александр Дюма

умное, отважное и решительное лицо офицера, который стоял твердо и смело, как орел перед лицом солнца.

      – Хорошо, – сказал король после непродолжительного молчания, во время которого он тщетно старался заставить офицера опустить глаза.

      Видя, что король замолчал, лейтенант повернулся на каблуках и сделал несколько шагов к двери, пробормотав:

      – Он ничего не скажет, черт возьми!.. Ничего не скажет!

      – Благодарю вас, – отпустил его король.

      «Недоставало только, – подумал офицер, – чтобы меня выругали за то, что я не так глуп, как другие».

      И он направился к двери, энергично звеня шпорами. Но, дойдя до порога, он почувствовал взгляд короля и обернулся.

      – Ваше величество ничего больше не желаете мне сказать? – спросил он трудно передаваемым тоном: в нем не было навязчивости, но в нем звучала такая убедительная откровенность, что король тотчас ответил ему:

      – Постойте…

      – Ну! Наконец-то! – прошептал офицер.

      – Слушайте. Завтра к четырем часам утра будьте готовы к выезду верхом, а также приготовьте лошадь для меня.

      – Из конюшни вашего величества?

      – Нет, из мушкетерской.

      – Будет исполнено.

      – Вы поедете со мною.

      – Один?

      – Да, один.

      – Прикажете прийти за вами или ждать вас?

      – Ждите меня у калитки парка.

      Лейтенант поклонился, поняв, что король сказал ему все, что хотел.

      Действительно, Людовик отпустил его, ласково махнув рукой.

      Офицер вышел из королевской спальни и по-прежнему спокойно уселся в свое кресло. Но он не заснул, как следовало бы в такой поздний час, а задумался так крепко, как еще никогда в жизни.

      Результат этих размышлений, казалось, был не столь печален, как результат прежнего раздумья.

      «Хорошо, он уже начал, – думал офицер, – любовь подталкивает его, и он идет! Король никуда не годится, но, может статься, человек окажется лучше… Впрочем, завтра утром увидим…»

      – Ого! – вдруг вскричал он, выпрямившись. – Вот грандиозная мысль, черт возьми! Может быть, наконец все мое счастье в этой идее!

      После этого восклицания офицер встал, и, засунув руки в карманы камзола, принялся быстрыми шагами мерить огромную переднюю, служившую ему штаб-квартирой.

      Свеча дрожала от свежего ветерка, который, пробираясь сквозь щели в дверях и в окнах, проникал в комнату. Свет казался красноватым, неровным: он то ярко блистал, то меркнул, и по стене ходила тень офицера, изображавшая его, как на гравюрах Калло, в профиль, со шпагой и в шляпе с пером.

      – Черт возьми! – шептал он. – Или я ничего не понимаю, или Мазарини ставит ловушку влюбленному королю. Мазарини сегодня вечером назначил свидание и дал адрес так охотно, как мог сделать только Данжо. Я отлично слышал и понял все. «Завтра утром, – сказал кардинал, – они будут против Блуаского моста». Черт возьми! Это ясно, особенно для любовника! Вот откуда нерешительность и смущение короля, вот откуда приказ: «Господин лейтенант мушкетеров, завтра в четыре часа утра садитесь на лошадь».