Нюрнберг. Николай Лебедев

парни на костылях или без руки, пожилые дамы с ридикюлями. Кто-то плакал, раскладывая бумаги перед клерками, кто-то жестикулировал и быстро говорил на немецком; в сторонке шумно играли дети, и уставшая секретарша пыталась отыскать их родителей.

      За одним из столов сидел Волгин. Он был гладко выбрит и аккуратно подстрижен. Можно было сказать, что теперь, без сажи и копоти на лице, он выглядит даже хорошо, если бы не странное выражение потухших глаз.

      Волгин внимательно слушал сидящего напротив старичка, напялившего на нос две пары очков и то и дело поддерживавшего соскальзывающие оправы скрюченными от артрита пальцами. У старичка были реденькие волосы, заискивающая улыбка и повадка бухгалтера.

      – Это очень хорошо, что вы такой внимательный молодой человек, – говорил старичок, – вы понимаете немецкий, да?

      – Я понимаю, – подтвердил Волгин. – И говорю.

      – У вас отличный немецкий, вы в школе учили?

      – В институте. Я переводчик по профессии.

      – Это очень хорошо. Тогда вы должны мне помочь. Обязательно!

      – Я пытаюсь, – сказал Волгин.

      – Я полезный сотрудник, мне нужна работа.

      Волгин тяжело вздохнул:

      – Вам уже сообщили: вопросами трудоустройства занимается биржа труда, а здесь военная комендатура…

      – Совершенно правильно! – согласился старичок. – Здесь власть! А биржа труда – это тьфу. Сегодня в Берлине все вопросы решаются в военной комендатуре. Если надо, вы мне скажите, к кому я еще тут могу обратиться…

      – Ко мне.

      – Я и обращаюсь! Напишите бумагу для биржи труда. Напишите, что я важный сотрудник и они не могут от меня отмахнуться. Вы – власть, они вас услышат!..

      Волгин схватил перо и стал писать на листе бумаги.

      – Вот и правильно, – оживился старичок, – вы им все, как надо, напишите!

      – Идемте, – распорядился Волгин.

      Широким шагом он пошел по залу, паркет жалобно поскрипывал под его до блеска надраенными сапогами. Старичок припустил следом, сжимая в руках потрепанный портфель.

      – Вы все правильно написали?

      Волгин заглянул за перегородку, где трещали пулеметными очередями пишущие машинки. Несколько машинисток немедленно уставились на него, в их глазах вспыхнул интерес.

      – Надо напечатать, – сказал Волгин, покрутив в воздухе бумагой.

      – Сюда, – позвала хорошенькая машинистка и улыбнулась Волгину ярко-красными, в помаде, губами.

      Волгин положил перед ней лист.

      – Вы опять со мной вчера не поздоровались, товарищ капитан, – сказала машинистка. – И сегодня тоже.

      – Добрый день, – невозмутимо ответил Волгин. – Напечатайте, пожалуйста, в двух экземплярах…

      – В двух? – со значением переспросила машинистка и посмотрела на собеседника таким взглядом, что ничего не понимающий по-русски старичок-бухгалтер, закашлявшись, опустил глаза.

      Пробегавший мимо военный хлопнул Волгина по плечу:

      – Вот ты где! Тебя майор вызывает.

      Волгин