Чокнутые детки. Ярослав Полуэктов

Федот, цедя, выпивает чарочку, и так же незаметно, как всегда не прощаясь по соображениям конспирации, исчезает.

      И снова продолжается праздник.

      Словом, испытывался там весь тот родной и импортный арсенал питейного гульбища, что вместе со ссыльными революционерами, начинающими террористами, опальными дворянами и нашкодившими государственными чинами плавно и навсегда переехали из столиц в глубинку.

      И уже не понимали посетители: то ли они зашли в провинциальный кабак, то ли они в Питере. Или, сидя в Макао, как в давешнем году у шикарных казиношных вертелок, гребут и тут же пропивают синие, красные, чёрные фишки.

      Позже, слегка повальяжив и перекурив, кто пустую трубку, а кто самокрутку в мундштуке, вновь смыкали лбы.

      Снова кидали кости, считали бронзовые углубления, складывали в уме цифры: почти мгновенно, будто самые быстрые счётные машинки.

      Бранились и матюгались сердечно и со злостью. Смеялись над промахами и вылетами кубиков с игровой территории под соседние столы.

      Разминая скрюченные от усердия руки, заполняли результатами брани изрешечённые квадратами блокнотные листки и салфетки.

      Проигравшему ставились шутливые щелбаны. На деньги играли редко и ставки делались копеечные.

      И, радуясь по-детски, вспоминали двухгодичной давности рекорды и невероятные случаи.

      – А помнишь, а помнишь!

      – О-о-о!

      – А это… а стриты подряд два круга шли, а вместо «тюрьмы» помнишь как в «свободу» записал, а как все шестёрки выпали три раза подряд!

      – Фишки-шутихи принёс, ах же ты сволочь!

      – И молчал, сволота такая! Издевался.

      – Надурить хотел.

      – Ха-ха-ха.

      – Селифаний с Мойшей сделали.

      – Руки у них золотые.

      – Руки у них жуличьи!

      – Пиратская порода.

      – Сабатини! От «собаки».

      – От саботажа, дурья твоя башка.

      – Ха-ха-ха.

      – А нуль, помнишь, как ты в премию добавил? А я тебя поймал, помнишь же?

      – О-о-о!

      – Со мной так больше не шути! Я – адмирал Ух-Каков! Могу, если что, и в глаз!

      – Ха-ха-ха! В глаз… Да ты и в слона с трёх метров не попадёшь.

      – Хочешь, проверим?

      – Слона где найдёшь?

      – Зачем слона, давай сразу в глаз.

      – А ты не расширяйся понапрасну… перед мастером «д' жанра».

      – До моего д' оживи.

      – Сами таковские!

      – Ёкских мы кровей.

      – Ёкчане чоль?

      – Пройдохи!

      И так сидится по трое суток подряд.

      Фотография этой исперва упомянутой, известной двойни уважаемых клиентов с приспущенными штанами, держащихся одной рукой за столб, другой за кран личного водопровода, на фоне распряжённых, косматых лошадей в забралах, не единожды попадала в оппозиционную газетёнку «Нью-Джорск новостной» в статью «Как у нас иной раз ведут себя разнузданные гости из столичного Ёкска».

      Или в следующий раз: «Как деньги портят хороших с виду