Чокнутые детки. Ярослав Полуэктов

пятаки клались в пену, проверяя силу напитка, сверяя результат с правильностью древнемюнихских технологий.

      Пользовались рюмками без приложения рук, швыряли картами и показывали из них фокусы.

      Изобличали и ставили капканы на Сверчка-долгожителя и местную достопримечательность, неуловимую как Синяя птица и скрытую как тайные кинокамеры двадцать первого века.

      Метали на спор саблю в трефового короля – копию Франца Иосифа.

      Вызывали на дуэль или целовались с музыколюбивой пани Влёкой – коровой попа Алексия (о, моя-то снова гуляла!), забредавшей в кабак на звук патефона. Вешали на Влёкины рога любовные записочки для попадьи, и толчками в задницу посылали домой.

      Смеялись. Возвращались к столу. Брали карты в руки.

      Но не проходило и пяти минут, как снова приоткрывалась дверь, и снова Влёкина голова с роскошными рогами украшала дверную щель, и снова голова упоённо хлопала ушами, ловя звуки музыки.

      Обнимали половых, сражались на поварёшках, жеманно подбоченившись и уставив в пояс лишнюю руку.

      Объяснялись в любви скрипачу; и от переизбытка чувств заливали его слабенькую, старческую, волосатую и еврейскую даже сквозь манишку грудь горючими слезами.

      4

      Нередко приходит сюда дядя Фритьофф. По привычке привязывает к столбу Марфу Ивановну – графинюшку.

      Графинюшка – в сарафанах, и отдаёт свининой, несмотря на все их ряженые игрушечные прятки.

      Стоянию в одном ряду с гордыми лошадьми она не достойна, хоть и одета не бедно. Дама – вымытая, лоснящаяся, а ума и логики всё равно нет. Всё как у людей. Ну что с неё взять?!

      Фритьофф заходит и с порога щёлкает пальцами: «Гарсонша! Кутька, подь-ка сюды».

      – Я Якутериния, господин месье Макар Дементьевич! Вы забыли? Я Вам давеча говорила. Вам как всегда? Начнёте с Немировой, как вчера, или, может, Смирноффки подать?

      – Как вчера.

      – В графинчики или в рюмочки? А винца вам как? Сразу или после?

      – Сразу.

      – В бутылочке хрустальненькой или толстого стекла в оплетёнке?

      – Куть, ну что ты, будто первый раз замужем. Всё давай! Хоть тифлис свой давай, хоть армяшку. Хрусталь давай! Всё сразу и побыстрее!

      Действует здесь джорский принцип: «пиво без водки – мёртвому припарка».

      Кутька помнит всех не только по именам, но также и суммы даденных чаевых. И то даже, каким «макаром» они были поданы, причём в мельчайших подробностях. Знает она наклонности каждого, и заранее догадывается по настроению глаз – сколько и чего будет сегодня выпито, и чем будут опохмеляться с утра.

      Приходит железный дед Федот Полиевктов – вечный учитель, далеко не бедный человек – скорее наоборот.

      Он крепок, ловок и зарабатывает на жизнь исключительным умом.

      Ещё он – местная достопримечательность, почти памятник при жизни, – со шляпой, опущенной до половины носа, в стареньком, но когда-то роскошном, камуфляжном австрийском плаще. Хорошо получились бы в бронзе его многочисленные,