Чокнутые детки. Ярослав Полуэктов

трактирский быт, способы содержания скотины.

      Надо же: тут в центре пасутся коровы! В Нотр-Даме, говорят, теперь такого уж нет!

      Смешны игры шахтёрские, полугородские, где ядро составляют кулачные бои без правил. Тож и зимой после взятия Царь-горы. «Массовость и привлекательность» – девиз директората U.А.«Коpizub & Belg–Frank» и всей его рекламной компании.

      Стравливают собак с боевыми петухами, крысиные бега в ходу. Тараканьи в ближайшей перспективе. И то против тараканьих восстают местные скрупулёзные историки олимпиад: «Не наше это, – говорят, – привозное, нет у нас африканских породных скакунов, проиграем любому».

      В середине Славян пишет:

      «И сексуальные игрища среди неграмотных селян чрезвычайно распространены, а уж как любопытны! Фольк! Голый фольк! В воде, в бане, в кустах чертополоха, в стогах, у костра в ночном. Пугают любящиеся на колючих сеновалах мельничных крыс с мышами, и зверей полевых. И только свиньям и кобылкам все эти хлевные сношенья до лампочки! Хрюканье да фырканье – вот их ответ на логичное, хоть и несколько шумное человеческое времяпровождение. Видывали они и не такое.

      А уж как нелепо оригинальна и бестрадиционна местная архитектура, ни на что не похожая: бездна рукоделия и непрофессиональной, но такой забавной выдумки и безграничной фантазии.

      Чокнутые, придурковатые и счастливые все люди! Словно недоступный посторонним и обжитый весёлыми аборигенами остров посреди квёлой цивилизации.

      Логовища тут деревянные имеются в переизбытке.

      Дома узорчато-каменные и просто каменные встречаются значительно реже: в пропорции полтора на сто деревянных.

      Растут как грибы землянки, лабазы, сараи, хлева, хранилища. В борах и лесах смешанных – охотничьи домики мелькают в ветвях, числом как гнёзда; есть избушки на своих тихоходах…

      Захаживают в Нью-Джорку охотно, как в бесплатную зимнюю столовку, волки, лисицы, медведи, иной раз – лоси. И, судя по частым ночным крикам жильцов, всполохам петушиным и ночным блеяньям, питаются эти нередкие спонтанные гости – те, что не хуже татар – регулярно и по дореволюционным меркам вроде неплохо.

      А уж как староста с переулка Фёклы-казачки приплясывает с девками – любо-дорого посмотреть.

      Вывод: сюда киношку надо везти и съёмку делать… хватит на десять американьскихъ серь…»

      Пишет ближе к концу (а это сотая страница диплома):

      «…и Лизка – дрянь, тоже не станет глядеть, ей бы в стакан заглянуть: совсем попортилась девка в местной глуши. И пошла, кажется, по всем рукам, которые только готовы эту шутиху мацать».

      И в самом окончании:

      «…и всё это полнейшая чепуха, отсев, шелуха, мусор, навоз, пепел пожарища, ни одного явного артефакта… Сметёт всё к чёрту революцией, дождёмся.

      И пошли вы все нахрен, потому что читать наш говняный диплом всё равно никто не будет.

      А я запишусь на войну – всем вам и родителям назло и себе на потеху, матушку вашу! Вон они – ходят переписчики с повязками будто на рекрутском соборе!

      Хренов вам, господа профессоры, фольклор: в солдаты иду».

      8

      Прокл