Эта жестокая грация. Эмили Тьед

стоило ей оставаться. Не стоило запоминать еще одну смерть.

      Публика заликовала, и она приоткрыла глаза: Волк с трудом поднимался на ноги, покачивая головой в стороны, чтобы разогнать туман.

      Медведь заревел, задетый тем, что момент его триумфа прервали.

      – Ударь меня, щенок!

      – Ударь, – прошептала Алесса, и остальные, внезапно сменив одного фаворита на другого, подхватили ее мольбу и стали делать ставки по новой.

      Волк склонил голову набок, словно забыл, зачем сюда пришел, а Медведь в очередной раз рванул вперед и нарвался на апперкот, от силы которого его голова откинулась назад. Попятившись и едва удержавшись на своих ногах, Медведь встряхнулся, однако Волк не мешкая нанес следующий удар. И еще один. И еще. Здоровяк развернулся, по-прежнему стоя на ногах, но уже не задрав подбородок, и его спина оказалась в уязвимом положении.

      – Бей его! – кричала толпа, с нетерпением выжидая момент, когда Волк отомстит сопернику и победит его с помощью приема, благодаря которому он сам очутился на полу. Вместо этого Волк отступил и опустил руки по швам.

      Медведь сделал пару нетвердых шагов и упал на колени.

      Волк поднял голову.

      Медведь свою склонил.

      Алесса наконец вспомнила, как дышать.

      Публика вопила, некоторые – от радости, а кто-то – от разочарования. Волк же не бахвалился и не упивался победой. Он лишь принял полотенце и вытер им свое лицо; кровь мгновенно пропитывала потрепанную ткань.

      Ворота отворились, и он растворился в толпе.

      Она вечность блуждала по заполненному заведению, практически утратив надежду отыскать его, но в конце концов заприметила Волка.

      – …пятнадцать, не двенадцать. – Он хлопнул окровавленной ладонью по барной стойке. – Четыре боя плюс бонус за отсутствие поражений.

      Владелец бара прекратил натирать исцарапанную стойку тряпкой, с виду загрязненной сильнее, чем деревянная поверхность, и смерил его взглядом.

      – Минус три за вчерашнюю ночевку и пропитание.

      – За то, что спал у тебя в кладовке? Да ты издеваешься.

      – Минус…

      Волк ругнулся.

      – Налей хотя бы виски, пока не обчистил мои карманы.

      – Конечно, если желаешь спать в переулке. – В эту секунду Алесса устроилась на высоком табурете, и владелец глянул на нее. – Что будешь?

      – Виски, пожалуйста.

      – Хороший, достойный или дешевый? – Алчно улыбнувшись, он продемонстрировал могильно-серые зубы.

      – Хороший, пожалуйста.

      Пока она отсчитывала необходимую сумму, владелец внимательно рассматривал ее перчатки, и Алесса мысленно поморщилась.

      В этом городе, если ты прикрывал запястья одеждами, значило, что у тебя имелся грязный секрет. Но здесь, у пристани, где многие носили метки изгнанников, некоторые люди предпочитали утаивать подробности совершенных ими преступлений. Впервые в жизни перчатки не выделяли ее из толпы, лишь делали еще одной незнакомкой, стыдящейся своего прошлого. Хотя черная кожа, тонкая и