Пыль на ладонях. Евгений Орлов

Вот и он! Держи, Клёва, руку дамы, – всучил Егору Ленкину ладошку, ей шепнул на ухо, но так громко, чтобы Егор смог услышать: – Помните, что я говорил…

      – Не верь ему, Лен, – оскалился Егор. – Это он меня споил.

      – Клевета! – возмутился Славка и немедленно переключился на компанию студентов. – Эй, мохнатый, перестань разливать – до площади убухаетесь! Чем греть протест станете, идеей? Очкастая, убери бутерброды – не в поезде. Боже мой, и эти люди едут свергать власть… По машинам, я сказал! Дверь, дверь закрывай – напьются, разбегутся. Егор, давайте внутрь.

      Затарахтел двигатель, водитель дождался, когда последние участники митинга втянутся внутрь автобуса, с лязгом разложилась «гармошка» двери. Ударив по газам, водитель заставил ПАЗик нехотя шевельнуться, перевалиться в колдобину, героически выползти из неё. Автобус взревел и покатился со двора на прилегающую улицу.

* * *

      Полдень украсил площадь ласковым солнышком. Студенты были не первыми – у подземного перехода коммунисты развернули свою агитку. Стенку из фанеры украсили кумачом, поверх которого висели портреты героев и свидетельства трудовых подвигов. На красноармейском столе с алой скатертью стоял старинный патефон. Крутилась заезженная раритетная пластинка. Казалось, сквозь треск помех поёт Шульженко. Что-то про платок голубой. Прохожие умиляются, тычут пальцами в антиквариат, объясняют что-то отпрыскам. А им ничего, кроме мороженого, не интересно. Здоровый детина с красным ситцем поверх кубанки – ни дать ни взять кавалерист из армии Будённого – ревниво поглядывает на плебейскую толпу. Будто это он сам, ночами, при свете лучины изобретал этот патефон, а потом собирал на коленке с помощью ножа и вилки. И флаги, флаги, флаги – серп и молот, а где-то маленький Ильич с кудрявой головой. Коллеги были на разогреве, поэтому призыва к мятежу пока не слышалось.

      Золочёный идол Президента комфортно сидел на месте дедушки Ленина. Как и прежний владелец гранитного стула, Президент обращал умный, полный надежд и веры взгляд навстречу человеческому счастью. Но, в связи с круглым юбилеем, дорогу к этому счастью заслонял гигантских размеров штандарт, где красовался президентский близнец, только не из золота. Мечты о счастье в двойнике не убавилось. Президенты смотрели друг на друга, нежно любовались, обменивались тайнами мироздания и законами развития социума.

      Под штандартом рабочие за ночь собрали сцену, теперь на остатках сил и терпения они настраивали аппаратуру. Женщина в богатом кокошнике мучила микрофон бесконечными «раз-раз» да продирала горло нотами различной высоты. Готовилась потрясти слезливого зрителя. Малыши в косоворотках с фанерными балалайками нескладно изображали народный танец. Репетировали. Румяные мордашки часто оглядывались на площадь, чем выводили художественного руководителя из себя. Он временами перекрикивал даже дородную бабищу в кокошнике. А вот оппоненты по политической борьбе, похоже, радовались за рождение кумира с раннего утра. Это был слоёный пирог разнообразнейших людей: курсанты военного училища – они грустили (запрещали выпить), студенты, суровые рабочие. Но самый мощный слой,