Пыль на ладонях. Евгений Орлов

ну можно погулять? – напомнила Катюшка.

      – Гуляй, – позволил он. – Верка!

      Одноклассница Феткулова нехотя оторвалась от книжицы, оглядела Ленку снизу вверх.

      – Ну?

      – Посмотришь за моей?

      Верка, продолжая изучать Ленку, промычала:

      – Ну.

      – Пошли! – Егор подхватил Ленку под локоть и поволок к подъезду.

* * *

      Было заметно, что мать не чаяла увидеть Ленку: суетилась, всё время о чём-то спрашивала к месту и не к месту.

      – Лена, я слышала, твоего отца повысили?

      – Да ну его! – Ленка поморщилась.

      – Леночка, и не боишься на мотоцикле?

      – Не, – она всучила куртку Егору.

      – А мой до сих пор на велике ездить не умеет, – объявила мать.

      – Я знаю, – Ленка подхватила эстафету. – Зато водку жрёт как надо.

      – Ну зачем ты так? – мать сделала вид, что расстроена.

      Егор криво усмехнулся – спелись голубки. Он поглядел на мать осуждающе, приподнял Ленкины «доспехи».

      – Куда?

      – Кинь в зале. Лена, кушать будешь? – мать сделала шаг на кухню.

      – С удовольствием, Валентина Григорьевна, я только из общаги. Вам помочь?

      – Сама! – запротестовала мать. Властно показала на Егора, да так, что он невольно вздрогнул. – Олуха моего подержи, чтобы не сбежал…

      Потом они сидели за овальным столом, стучали вилками, Чекуряшка увлечённо сыпала университетскими сплетнями, а Егор, изображая смирение, пялился в телевизор и слушал её щебетание краем уха.

      Диктор жеманно поправлял галстук, врал уверенно, по писаному:

      – …самые высокие пенсии на европейском пространстве. Глава Русскосмоса Борис Оведов сообщил о готовности блока «Артусс» к дальнейшим испытаниям. Его запуск обещает вывести Русь в лидеры международной гонки по освоению космического пространства. На марш несогласных в Новосибирске вышло всего пятнадцать человек, хотя лидеры оппозиции заявляли минимум о трёх тысячах. Пресс-центр МВД сообщил, что слухи о массовых арестах и политических репрессиях – провокация. Цитирую: «В любой цивилизованной стране призыв к свержению существующей власти является преступлением. И политика здесь ни при чём! Не навешивайте уркам^[1] маски благородных разбойников!»

      – Вот с… – Ленка вовремя осеклась, тревожно поглядела на его мать, та сделала вид, что не услышала.

      – Лен, бери ещё хвостик.

      – Спасибо, – она поддела вилкой румяную навагу и переправила на тарелку.

      – За что ты моего болвана любишь?

      – Красивый, наверное, – вставил Егор, прежде чем Ленка успела открыть рот. Не терпелось уединиться с Ленкой в комнате, чтобы помириться по-настоящему, по-взрослому, насовсем.

      – Клевин, любить тебя не за что – любовь зла…

      – Не продолжай, – усмехнулся Егор. Нападки женщин начинали раздражать.

      – Эх, Леночка, – закручинилась мать, – это у него от отца.

      – Отца не трогайте, – пресёк Егор, покосился на комод: Клей молчаливо благодарил за поддержку с фотографии.

      – Порычи у меня, – прикрикнула мать, но