Портрет в черепаховой раме. Книга 2. Подарок дамы. Эдуард Филатьев

Николай повёл её в середину зала.

      – Ах, вот оно как! – тихо ахнула княгиня.

      – Такая нынче молодёжь пошла! – притворно вздохнула Загряжская. – На ходу подмётки срезает!

* * *

      Лейб-медик Конрад Стофреген заканчивал перевязку Охотникова. Алексей застонал.

      – Verzeihen Sie! Извините! – еле слышно произнёс доктор, продолжая бинтовать рану. – Ich wollte Ihnen nicht weh tun. Я не хотел сделать вам больно… Alles! Всё!

      Строфреген взял руку Охотникова, пощупал пульс. Затем выпрямился и внимательно посмотрел в лицо кавалергарда. Тот находился в забытьи.

      Лекарь перешёл в соседнюю комнату, где его с тревогой поджидали Краснов, Лука Зыбин и Никифор. Стофреген подошёл к тазику, чтобы обмыть руки. Никифор стал поливать из кувшина.

      Все молчали.

      Доктор вытер руки насухо, опустил закатанные рукава и сел к столу, чтобы написать заключение. И только тогда спросил:

      – Значит, говорите, кто-то из толпы?

      – Стояли, разговаривали! – начал вновь пересказывать подробности Краснов. – Вдруг сзади кто-то подкрался… Мы и не заметили, кто… И пырнул!

      – Kaum möglich! – негромко произнёс Стофреген.

      – Что? – переспросил Краснов.

      – Маловероятно…

      – Всё же на моих глазах!.. Многие видели…

      – Ich zweifle!.. Я сомневаюсь…

      – Почему?

      – Весьма похоже на дуэль…

      – Вот истинный крест! – размашисто перекрестился Краснов. – Да у него и недругов нет. Одни друзья закадычные! С кем к барьеру-то выходить?

      – Я всё же напишу – воспаление. Чтобы не было лишних разговоров. И ненужных подозрений…

      – Это опасно, доктор? – спросил Зыбин.

      – Es ist schwer zu sagen… Трудно сказать. Будем посмотреть… Если через три неделя рана затянется, будет жить.

      – На всё воля божья! – вздохнул Зыбин.

      – Да! – согласился лекарь. – Gott weiss! Бог знает!

      – Но вы нам тоже помогите!

      – Конечно… Ich werde mein Moglichkeit tun. Постараюсь сделать всё возможное! Wenn es in meiner Macht steht. Если это в моих силах… Если не возражаете, я проведу эту ночь здесь.

* * *

      Поздно ночью в покоях вдовствующей императрицы горел свет. Мария Фёдоровна беседовала с сыном Константином.

      – Mein Gott! Какой ужас!.. Как всё это произошло?

      – Под покровом ночи, meine Mutter! – ответил Константин. – Обстоятельства пока неизвестны.

      – Надо всё тщательно расследовать!

      – Уже распорядился! Пока известно лишь, что поздним вечером доставлен к себе на квартиру истекающий кровью кавалергард. Рана колотая. Похоже на сабельный удар.

      – Это что же дуэль?

      – Пока неизвестно.

      – А может быть, месть? – предположила императрица.

      Константин пожал плечами.

      – Известно много случаев, – продолжала Мария Фёдоровна, – когда таким образом мстили за поруганную честь, за нанесённую обиду. Нанимали какого-нибудь отчаянного повесу, сорвиголову. Сулили большое вознаграждение. И вкладывали в его руку оружие.

      – Вы где-то читали об этом, maman? – Константин бросил взгляд на книжные полки.

      – Да, где-то совсем недавно.

      – Чего