Жиль. Максим Обухов

будто за ними гналось чудовище. И резко стала взбираться по лестнице, цокая каблуками. Ее тонкие ноги были обтянуты толстыми черными колготками. Если эти ноги приделать Нюрке, она бы их переломала к чертовой матери. Девчонка рыскала по карманам. Поднявшись на третий этаж, Ольга, достала ключ, сделала пару скрипучих поворотов и дернула ручку на себя. Дверь закряхтела, открылась и оттуда повеяло холодом.

      – Пойдемте, – скомандовала Агафья и вошла первой.

      Перед ними открылся синий промерзший коридор со стойким запахом гнили и сырости. Сюда давно не ступала нога человека.

      – Видимо Бог существует, – сказала громко Агафья, рассмеявшись. – Свет здесь не выключают, чтобы не повадно было. Дверь на ночь закрывают, здесь никого нет. Кроме твоей новой подружки, можешь с ней познакомиться.

      Агафья шла, по-хозяйски осматривая открытые палаты, пытаясь что-то в них найти. За ней дрожа, плелась девчонка.

      Художник шел за ними, разглядывая палаты. 303, 305, 304 номера сбиты, будто кто ради забавы их перевесил. Шепчущего голоса не слышно, притих, рассматривает через щель своего гостя. Возможно, врали, но про ужасный холод говорили правду. Вся компания встала около палаты и Агафья с придурковатым видом показала рукой на дверь.

      – Располагайтесь, Петр Алексеевич, это Ваше новая палата, – Агафья сказала с выражением, торжественно, не забывая про яд, – за еду можете не переживать мы Вам будем приносить. Прогулки с трех до пяти, Оля или Нюра Вас пригласят. Все как прописывает доктор – тишина и покой. На окнах решетки, не выпадите, – она рассмеялась, уродским смехом. Будто задыхающаяся жаба, в глотке которой застрял огромный жук.

      Петр хотел плюнуть в противное лицо, сдержался. Она улыбалась, отомстила.

      За дверью была темнота. Стул, стол, кровать, подоконник и занавески, вытащенные из склепа. Комната три на два метра. Старый дуб с упорством закрывал солнечные лучи. Нет, это не дуб – кипарис. Она усмехнулась, закрыла дверь, тишину пронзил топот её ног по старым скрипящим доскам, разносящийся с шумом.

      Художник сел, разложил свой скарб и долго смотрел в окно, слушая тишину.

      – Доктор обманул. Что это за игра? Возможно, они поняли, что я безнадежно болен, отвели меня сюда умирать.

      Весь вечер лил дождь, он не заканчивался и не собирался останавливаться. Ливень стучал по старой крыше. С потолка текло, капли стучали по полу, сводя сума. Мрачная обстановка поедала, хотелось кричать. Возможно, здесь содержался отец. Вот чего он не выдержал и выпрыгнул из окна. Нет, не от сна, а от атмосферы дикого одиночества.

      В шесть часов началось шептание. В темноте коридора раздавался женский голос, повторяющий скороговорку. Многократно одно заговоренное слово. Художник вслушивался. Она произносила имя со стертыми звуками.

      Наступала пауза и она прислушивалась к нему. Хозяйка странного коридора, изучала нового жильца. Сколько она тут провела времени? Шептунья улавливала ухом его движения, слышала его дыхание, прислушивалась к его бормотанию.

      – Я