Жиль. Максим Обухов

положил трубку. Практически все готово, осталось продумать план побега. Пройти пару постов, главное не подавать виду, спокойно выйти. План прост. Когда придут медсестры принесут ему ужин, это будет ровно в пять. Он выскочит из палаты. Железную дверь они закроют? Пока они осознают, что произошло, он метнется в коридор и выскочит на лестницу. Главное их опередить. Дальше – первый этаж и выскочить в черный вход. В крайнем случаи через окно.

      Он стал просматривать вещи пока, не наткнулся на Гоголя и из глубины черного коридора раздался шепчущий голос.

      – Она опять принялась за старое. Ее не на много хватило.

      Петр подошел к двери и прижал ее. Вроде так не слышно.

      – Надо выспаться, – говорил он саму себе, – завтра побег. Но шепот, что нёсся из коридора, не останавливался. Она нарастал, и подушка, что укрывала голову, не спасала положение. Шептание шло волнами, то нарастало, то стихало. Опять ее скороговорка отчетливо слышалась в палате. Одно и то же слово, сколько Петр не прислушивался не разобрать.

      Сон обволакивал художника. В час ночи он долго ворочался и не мог осознать спит он или нет. Поворачивался на бок, крутился, подтягивал на себя одеяло и снова прятал голову под подушку. Скрипы раздались по комнате. Его одолело необратимое чувство, что кто-то внимательно следит за ним. Это как в девстве, когда чудовище сидит в шкафу и смотрит на тебя через щель.

      – Это сон, – бормотал он во сне. Только сон. Жуть поднималась с кончиков ног, и достигала его головы, принося за собой ужас. Опять Евангелина решила прийти к нему ночью. Забралась на кровать и смотрит на него огромными голубыми глазами. Радость перебила страх, и глаза открылись.

      Это был не сон. Два коричневых глаза бурили его. Он с криком слетел с кровати, сбил гостью, что с визгом вцепилась в матрас. Она не дала себя утащить на пол. Гостья как кошка перевернулась, и села:

      – Я тебя напугала?

      – Да, что у Вас за идиотская привычка! Заглядывать по ночам в глаза? – Петр сидел в углу и смотрел на странного гостя, что водрузился на его кровать. Она себя ощущала хозяйкой положения. Это ненадолго, завтра побег.

      – Я пришла тебя предупредить.

      Пепельные волосы надежно скрывали ее лицо. Голос ее был знаком. Хрипота от бесконечных повторений, жужжаний, не могла скрыть до конца нежного голоса. Петр всматривался в ее густые локоны, пытаясь разобрать черты лица. Не видно, присел ближе на кровать. Его рука потянулась к пепельным волосам. Она отодвинулась. Он к ней ближе, она от него. Его рука потянулась с наглостью, она с силой ударила.

      Петр оставил попытки и рассмотрел ее. Белый халат, тапочки с помпоном, это все, что раскрывала ночная луна.

      – Скажи мне, почему ты повторяешь одно и то же слово? Почему ты не можешь остановиться?

      В ответ вырвались хрипы, что означали слова. Не разобрать. Их приходилось вылавливать уху и разбирать на мелкие кусочки. Живые глаза, через пепельные волосы вонзались в Петра.

      – Скажи мне тогда, что за слово ты без конца повторяешь?

      Она резко двинулась к нему, он