Цвет тишины. София Шуленина

каникулах Тахти помогал в отеле в пригороде. В лобби все время работал кондиционер, так что он носил толстовку с логотипом отеля на спине.

      – Тебе не жарко? – как-то спросила его девушка с молочно-белой кожей и рыжими кудряшками. – Может, снимешь толстовку?

      Она приехала накануне, и еще не успела загореть. Новых туристов всегда было видно сразу. Их кожа была белая, даже голубоватая. Болезненно бледная.

      – Если я сниму толстовку, я совсем замерзну, – ответил он ей совершенно серьезно.

      Она засмеялась. На ней были коротенькие шорты и полупрозрачная туника, сквозь которую проглядывал туркуазовый купальник. Тахти тогда даже представить себе не мог, что для человека с севера плюс двадцать три в лобби отеля – это достаточно тепло, чтобы так легко одеться. Плюс двадцать три. Он мерз в толстовке. И ничего не замечал.

      Он не мог представить, что однажды будет жить среди этих самых людей, на краю света, в беспощадном, суровом краю с длинными ночами, холодным ветром и коротким прохладным летом, более холодным, чем зима у него дома. Только тогда он начнет замечать. Иногда человека нужно вытащить из привычной среды, чтобы он заметил, каким разным может быть мир. Какими разными могут быть люди. И понятия.

      Тахти нашли, едва судно вышло в море. Правда, к тому моменту он успел окончательно замерзнуть, и облачко пара от дыхания становилось все меньше. Но он продолжал сидеть среди ящиков со снастями. А потом перед ним возник огромный черный силуэт.

      Рыбак был высокий, крепкий и большой. Темно-синий корабельный комбинезон он надел поверх черной водолазки, а наверх накинул расстегнутую куртку такого же синего цвета. В помещении было довольно просторно, но когда он вошел, места не осталось.

      Он стоял со скрещенными на груди руками и смотрел на Тахти. Брови сползлись на переносице. Свет остался за его спиной, превратив его в черную скалу. Для Тахти это был момент настоящего ужаса. Тогда он поверил, что его правда могут убить. Просто за то, что он оказался в этой лодке без разрешения. Он съежился, все еще надеясь, что его не заметят. Что он исчезнет, если сожмется в комок.

      – Ты кто такой? – прогремел рыбак.

      Тахти вздрогнул, как от удара. Пути назад не осталось. Бежать было некуда. Если бы рыбак не загораживал собой дверь, он бы, может, и побежал. Хотя в этом смысла тоже не было. Куда бежать-то? Они в открытом море.

      Тахти встал еле-еле, ноги затекли и не слушались.

      – Простите, – прошептал он еле слышно.

      Рыбак сделал шаг вперед. Тахти отступил и вмазался спиной в коробки.

      – Ты кто такой, я спрашиваю?

      От него пахло солью и табаком. Тахти сглотнул, втянул воздух. Сейчас его укокошат. Как пить дать.

      – Простите меня. Мне очень нужно уехать отсюда.

      Рыбак оглядывал его с головы до ног. Темные глаза под кустистыми бровями, растрепавшиеся на ветру волосы. Тахти трясся перед ним и не знал, где бы спрятаться.

      – Как ты здесь оказался?

      – Пробрался утром,