Цвет тишины. София Шуленина

поставил чайник. Одевайся.

      Тахти встал с пола, выключил воду. Банная простыня была грубой как наждачная бумага. Сигги протягивал ему бежевый сверток. Теперь его руки уже не обжигали теплом.

      Сверток оказался свитером. Бежевого цвета, с цилиндрическим узором по плечам. Здесь все в таких ходили. От одного прикосновения к шерсти Тахти уже был готов расчесать руки до крови.

      – Лопапейса, – пояснил Сигги. – Так он называется. Их вяжут из шерсти местных овец.

      – Сигги, спасибо большое, но я не ношу шерсть.

      – Почему?

      – Она очень чешучая.

      Сигги смотрел на Тахти в недоумении. Тахти выбрал другие слова.

      – Аллергия.

      – Что, совсем не можешь?

      Тахти покачал головой, а смотрел в пол. В потеках воды отражался свет, среди бликов – их искривленные силуэты. Силуэт Сигги заколыхался, и перед лицом Тахти оказался его кулак. Он протягивал ему футболку. И спортивные штаны линялого синего цвета. Тахти взял вещи, буркнул:

      – Спасибо.

      – Давай, пойдем. Здесь душно.

      Сигги ушел из душевой, прикрыл дверь. Тахти стал одеваться. Футболка доходила до середины бедра, штаны пришлось подвернуть. Шапка! Только теперь Тахти вспомнил про шапку. Шапка осталась где-то в море. Вообще он ненавидел головные уборы, но сейчас расстроился. Когда он только переехал к Соурам, они потребовали, чтобы он обрезал волосы. Его стрижку они обозвали «пидорской», сказали, что настоящие мужики носят ежик. Стричься Тахти отказался. В итоге все превратилось в грязный бардак с дракой, волосы ему все же обрезали. И тогда появилась эта шапка.

      Теперь ему придется ходить с уродской стрижкой. Отлично вообще.

      Сигги налил чай в разные кружки. Кружка Тахти – со сколом на ручке, в белую крапинку на синем фоне. Его – черная.

      – Садись, чего ты.

      Тахти все еще стоял посреди кухни. С волос на плечи капала вода, сердце лупило с перебоями, в ушах гудело. Сиги его о чем-то прашивал, а Тахти не понимал, о чем.

      – Тахти? Все нормально? Давай, тебе нужно выпить чего-нибудь горячего. Ну хочешь, кофе сварю?

      – Кофе? Что? – Тахти посмотрел на него, на кружки на столе. Чай. Он же заварил чай. – Чай, да, спасибо. Извините, я задумался.

      – О чем?

      – Да так, ни о чем.

      Он сел-таки на диван, Сигги устроился в кресле напротив. В том же кресле он сидел, когда Нана привезла сюда Тахти. К кружке было невозможно притронуться. Кипяток нагрел ее, наверное, градусов до ста по Цельсию. От чая шел густой пар и расползался кисловатый запах. Тахти подтянул под себя ноги. Хотелось уйти, спрятаться, залезть под стол.

      Окна без занавесок, небо становится темно-синим, и только у горизонта- алые всполохи заката. Такое небо обычно в психологических триллерах. В тех, где из заброшенных домов пропадают люди.

      – Море тем опаснее, чем дальше от него ты рос, – сказал Сигги.

      – Я вырос у моря, – сказал Тахти своей чашке.

      – Тогда зачем ты полез в воду зимой?

      Тахти