Та, кто задает вопросы. Варвара Еналь

– к умным, красивые – к красивым и так далее. Но я забыла упомянуть о богатых. Такие у нас тоже были.

      Соломи́я Совинская относилась к богатым, умным, красивым и наглым одновременно, а значит, была звездой класса. Было в ней что-то киношное, что-то неотразимое, когда с одного взгляда понимаешь, что к этой девушке так просто не подступиться. Длинные черные волосы до самой попы, которые Совинская тщательно выпрямляла и укладывала каждое утро; огромные голубые глаза с диковинным блеском; четкие, как нарисованные, брови – над голубизной этих глаз. И большие пухлые губы. Такие чувственные губы, какие обычно можно увидеть только в рекламе губной помады. Только все это было натуральным, что делало мою одноклассницу неотразимой.

      В школу ее привозили на черном джипе, и одевалась она вовсе не в «Терранове» и не в «Сенсее». Ее вещи заказывали в Америке, и только она одна в нашем классе могла похвастаться крутыми фирмами. Впрочем, ее одежда меня не впечатляла, ведь я не носила кружевные блузки и юбки с пайетками.

      Сама я одевалась в «хенде» исключительно на свои заработанные деньги, потому что мать отказалась покупать мне черные вещи. А то, что она на рынке покупала для Снежанки, казалось мне таким безвкусным и ужасным, что я предпочитала нагрести на распродаже в «хенде» растянутых футболок, чем напяливать на себя нечто розовое с блестками.

      В конце урока польского, когда Луша закончил объяснять нам про окончания глаголов, девчонки сгрудились у его стола, а Совинская уселась за первую парту, перекинула за спину свои длинные, совершенно ровные пряди и довольно улыбнулась, глядя на Григория.

      – А где вы планируете отдыхать этим летом? Куда поедете? – спросила она его, как своего хорошего знакомого.

      – А ты уже знаешь, куда поедешь? Если в Варшаву, то сможешь отлично попрактиковаться в знании польского, – улыбнулся наш учитель.

      – Кому она интересна, эта Варшава? Возможно, отец отвезет меня с сестрой в Париж, мы там уже пару лет не были. Но Париж нынче не тот, везде полно сомалийцев, и они ужасно мусорят. И зачем только их пустили в старую добрую Европу?

      – Я тоже против того, чтобы европейские города заселяли беженцами из Сомали и других стран, – согласилась Христя Шпаковская, которая вроде как входила в круг Соломии.

      – Они только все портят, – поддакнула Ирка Поверчучка. Сегодня она пришла в секондовской футболке с затертыми рукавами и широкими поперечными полосками, которые делали ее еще толще, чем она была. – Лучше бы приглашали украинцев. Мы – такие же белые люди, как они.

      Произнесла она это скороговоркой, глотая слова и шлепая крупными губами. Вот ее губы не казались картинкой из журнала косметики. Про таких обычно и говорят: «Губошлепка».

      – Можно подумать, тебя надо приглашать, – мило улыбнулась Соломия. – Ты же село, Поверчучка, тебя дальше коровника твоей бабушки никуда пускать не следует.

      Все знали, что каждое лето с самого первого класса Ирка проводит в селе у бабушки. Полет грядки, поливает ягоды и печет бесконечные пироги, от которых ее попа становится больше с