Ультрафен. Александр Леонидович Миронов

мне почему-то не хочется.

      – Ну и лежи голодный.

      Аня включает телевизор. На экране японская рок-группа исполняет японскую песню на русском языке.

      И солнце светит и для нас с тобой,

      Целый день поёт прибой…

      Смысл песни и её ритм Ане по сердцу, и она подпевает:

      Гляжу на залив, и ничуть не жаль,

      Что вновь корабли уплываю вдаль.

      Дельфины, дельфины другим морям

      Расскажите, как счастлива я-а…

      – Ну вот, теперь запела, – проворчал Максимка, выходя из спальни.

      – Иди-иди! Мойся, да жракать садись.

      – И чего распелась? – Максимка угрюмый со сна проходит в ванную.

      Девушка, оставшись одна, стала танцевать что-то похожее на чарльстон.

      Песня кончилась. Японцы раскланиваются. Аня кланяется им и, выключив телевизор, уходит на кухню, чтобы покормить брата.

      – Ты своим обалдуям скажи, что за Мульку я им чупруны-то повыдираю. Слышишь?

      – Угу.

      – Угу. Кто её камнями с дерева сбивал? Только вот поймаю…

      – Смотри-ка как страшно. И не камнями вовсе, а шишками сосновыми.

      – Ага, шишками. Так и скажи им, со скальпами ходить будут.

      – Ох-ох-ох…

      Позавтракав, Максимка убежал на улицу. К тем, кому чупруны носить до первой встречи с хозяйкой кошки Мульки.

      Аня остается одна, и на неё вновь набегают фантазии, волны чувств, и она не находит себе места, не знает, чем заняться, чтобы успокоить себя, остудить свои фантазии.

      8

      Звонок телефона. Феоктистов снимает трубку.

      – Да.

      Молчание, но в трубке слышится чье-то дыхание.

      – Вас слушают. Кого вам надо?

      – Феоктистова, Анатолия Максимовича…

      – Я слушаю.

      – Это вы?.. Это я вас… Это Аня Шпарёва вас беспокоит.

      – Анечка! Рад тебя слышать, – обрадовался Анатолий. Лицо его стало мягче, озарённее, морщинка между бровей разгладилась. Он отвернулся от присутствующих.

      – Анатолий Максимович, я… Вы извините, пожалуйста.

      – Уже извинил и с удовольствием тебя слушаю.

      – Да я… Я хотела с вами поговорить. То есть хотела узнать о папе…

      Феоктистов посерьёзнел. Вздохнул.

      – Анечка, пока ничего утешительного я тебе сообщить не могу. Могу только сказать, что занимаюсь этим делом, и теперь вплотную.

      – Спасибо.

      – Не за что, Анечка.

      – А вы… Вы сами можете нам позвонить, если что?

      – Конечно. А тебе в первую очередь и обязательно.

      Девушка замолчала.

      – Анечка, у тебя всё?

      – Да.

      – Тогда до свидания. И звони, не стесняйся. Договорились?

      – Хорошо. Я буду звонить. Обязательно. До свидания! – в голосе прослушивались нотки радости.

      Феоктистов положил трубку, на миг призадумался. Затем повернулся – Галимханова на месте не было. Он стоял, склонившись над столом Михалёва, и о чем-то нашептывал тому вполголоса. У Михаил