Тайна серебряного зеркала. Артур Конан Дойл

заседании суда. Тем временем позаботьтесь об этой улике, – он указал на кусок пергамента, – и, пока меня не будет, посвятите свои время и силы тому, чтобы, воспользовавшись полученной вами подсказкой, выяснить, кто убил герра Шиффера, богемского еврея.

      Недостающее звено в цепочке доказательств скоро обнаружилось. Двадцать восьмого декабря жена сторожа Рейнмауля, вернувшись в спальню после непродолжительного отсутствия, обнаружила безжизненное тело мужа, висевшее на торчащем из стены крюке. Обмотав себе шею большой наволочкой, он встал на стул и совершил непоправимое. На столе лежала записка, в которой сторож признавался в убийстве еврея Шиффера, добавляя, что усопший был его самым давним другом и что он убил того без умысла, повинуясь некому неконтролируемому импульсу. Рейнмауль говорил, что горе и угрызения совести стали его погибелью; заканчивал он свое признание словами, что отдает душу на милость небес.

      Судебный процесс был одним из самых странных за всю историю юриспруденции. Напрасно прокурор твердил о невозможности объяснения, данного обвиняемыми, и протестовал против введения в судопроизводство XIX века такого элемента, как магия. Факты были слишком неоспоримы, и обвиняемых единогласно оправдали. «Топор с серебряной рукоятью, – сказал судья в заключение, – провисел на стене поместья графа фон Шуллинга почти две сотни лет. В вашей памяти все еще свежи шокирующие обстоятельства его смерти от руки его любимого управителя. Известно, что за несколько дней до убийства управитель осматривал старинное оружие и чистил его. Делая это, он, вероятно, коснулся рукояти топора. Сразу после этого он убил своего хозяина, которому верой и правдой прослужил двадцать лет. Затем, согласно воле графа, оружие прибыло в Будапешт, где на вокзале герр Вильгельм Шлезингер взял его в руки и через два часа использовал его против покойного профессора. Следующим его, как мы выяснили, коснулся сторож Рейнмауль, помогавший выгружать оружие из повозки и носить его на склад. При первой возможности он вонзил его в тело своего друга Шиффера. Дальше – покушение Шлегеля на Штрауса и инспектора Баумгартена на Винкеля, случившиеся сразу после того, как покушавшийся брал топор в руки. Наконец, чудесное обнаружение невероятного документа, который вам зачитал судебный клерк. Я призываю вас, господа присяжные заседатели, взвесить сию цепочку фактов самым тщательным образом, зная, что вы вынесете вердикт по совести, бесстрашно и беспристрастно».

      Возможно, самым интересным для английского читателя доказательством, которое, впрочем, не встретило большой поддержки среди венгерской публики, было то, которое представил доктор Лангеманн, выдающийся судмедэксперт и автор учебника по металлургии и токсикологии. Вот что он сказал:

      – Не уверен, господа, что для объяснения произошедшего следует обращаться к некромантии или черным искусствам. Мои слова – всего лишь бездоказательная гипотеза, однако в столь исключительном случае ценным является любое предположение. Упомянутые в документе розенкрейцеры были самыми искушенными алхимиками раннего Средневековья; в их число входили наиболее выдающиеся