Взгляд со второго этажа. Евгений Щуров

папы, второй, женский – не знакомый. Солнце уже клонилось к закату, отбрасывая красноватый цвет по стенам комнаты. Голова не болела, была свежей, слегка кружилась. Я потянулась в постели и села. Голоса во дворе тише не стали. Сейчас папа что-то назидательно втолковывал своей собеседнице.

      Я встала и подошла к окну. Там, внизу, на крыльце, стояли папа и какая-то дама, внушительных габаритов, в темном, не по сезону, костюме. Папа что-то говорил ей, она записывала иногда в блокнот.

      Спустившись вниз, я обнаружила папу уже в холле.

      – Здравствуй, еще раз, доченька! – он шел мне навстречу, протянув руки вперед.

      – Привет, папа! – мы обнялись и поцеловались.

      Папа был в строгом темно-синем костюме, белой рубашке, без галстука. Уверена, так он оделся исключительно по трагическому событию. Обычно, летом, его нельзя было заставить одеть костюм темного цвета, всегда в светлом.

      – Кто это был? – спросила я.

      – Это меня догнала похоронный агент, прямо у твоего дома, пришлось с ней здесь разговаривать, в дом не хотел приглашать.

      – Ладно. Пойдем в столовую, поговорим, – я повела папу за собой. – Николай, сделайте нам чай, пожалуйста.

      – Мне кофе, – попросил папа.

      – Одну минуту, сейчас, – Николай пошел за нами.

      – Папа, что мне дальше делать? – начала я канючить. Мне захотелось вновь стать маленькой безответственной девочкой, за которую думает кто-то взрослый.

      – Во-первых, не раскисай, что это ты? Жизнь не кончилась и тебе всего тридцать восемь. Во-вторых, у тебя есть сын, его еще пять лет учить.

      – Тридцать девять, папа!

      – Небольшая разница. Пусть тридцать девять. В твоем возрасте еще детей рожают.

      – Ну, это уже лишнее! Впрочем, надо было еще рожать, сейчас жалею, что не стала. Ванечка уехал, а мне с ребеночком было бы легче. Правда, что я, дура, тогда еще не родила? Для себя?

      – Не жалей! Все к лучшему, – твердо сказал папа. Николай принес ему кофе, мне – чай.

      – Что ты говоришь? Сема погиб – к лучшему?

      – Да не это я имею в виду! Не передергивай. Встретишь кого, еще и родишь.

      – Папа! Не сейчас об этом говорить, да! – я немного на него рассердилась за подобные разговоры в такой день.

      – Ладно, не кипятись, Ольга. Давай о делах. Я тут подумал, решил нанять управляющего на твою фабрику. Есть у меня на примете один топ-менеджер.

      – Па, смотри сам! Я же ничего в ваших делах не смыслю. Ставь, кого хочешь.

      – Я думал, может у тебя кто есть? Ты же такая скрытная.

      – Только не от тебя! Ты же все знаешь обо мне, когда тебе интересно. Впрочем, тебе интереснее твой бизнес.

      – Так это же все для вас с внуком! Все вам останется!

      – Или твоей жене…

      – Оля, все уже давно урегулировано: брачный договор, завещание. Вы ничего с сыном не потеряете! А Ваня еще и приумножит!

      – Па, да он еще такой маленький, о чем ты?

      – Не вечно же он «маленьким» останется, если, конечно, ты ему волю не дашь!

      Борис Павлович поморщился