Когда я исчезну. Валентина Хайруддинова

просто смотрели. Мне показалось: время остановилось, и ничего нет вокруг: ни бурелома, в куче которого мы сидим, ни земли, ни корней, упирающихся в бок.

      – Есть хочется.

      Голос Бантика вернул меня в реальность. Я, отряхнув изумление, оторвал глаза от находки змея и посмотрел на товарищей. Бормот весь превратился в восхищение и восторг. О Лапке и говорить нечего.

      Я протянул руки и пригласил Бантика:

      – Иди сюда.

      Бантик послушно скользнул ко мне, уютно свернулся на руках и закрыл глаза. Я пихнул в бок Бормота, тот попятился к выходу мимо Лапки, которая прижавшись к стене из бурелома, не отрывала взгляд от невидали, оказавшейся непонятно как в лесной чащобе. Мы с осликом вылезли наружу и одновременно спросили друг друга:

      – Что это такое? Что с ним делать? Как он здесь оказался?

      Потом хотели разбудить и расспросить Бантика, но не стали: от беды подальше пусть лучше дремлет. Устраивать экзекуцию мне расхотелось, наоборот: за находку я простил змею не срубленное до конца дерево, не срезанные прутья. Хорошо хоть, яблок Лапка с Бормотом набрать успели.

      – Интересно, как его зовут? – спросил ослик.

      Словно в ответ на его слова в проеме норы показалась Лапка. Лицо ее светилось, в руках она держала что-то, завернутое в передник. Вот она торжественно раскрыла его края – мы увидели восхитившую нас находку: маленький цветок, яркий, невиданно прекрасный.

      Цветок излучал нежность, лепестки его, фиолетовые с малиновыми крапинами, ярко-розовой каемочкой по краю, казались прозрачными. Он, словно огонечек, сиял в переднике Лапки, освещая кусочек чащи чудесным теплым светом.

      – Зачем ты его взяла? – спросил Бормот.

      – Нет, не подумайте, я не рвала! Я приходила бы к нему сюда! Но я увидела, что он гнется к земле, и вот – взгляните, – Лапка осторожно протянула руки, обернутые передником, посередине которых расположился цветок. Оказалось, он надломился: с корешком стебель соединялся только лишь с одной стороны.

      – Он будет жить в обители, – успокоил я девушку, в глубине души радуясь возможности видеть это чудо каждый день, – пойдемте же домой!