Щегол. Донна Тартт

и что?

      – Ничего, но я не хочу, чтоб она начала звонить в школу и узнавать, что там с тобой.

      – Скажи, что я в кино пошел.

      – Тогда она спросит, почему я с тобой не пошел. Давай я скажу, что ты в библиотеке.

      – Блин, это такая убогая отмазка.

      – Ну ладно. Почему бы нам тогда не сказать ей, что у тебя назначена неотложная встреча с твоим инспектором по надзору. Или что ты решил перехватить пару коктейлей в баре при “Фор Сизонс”?

      Он передразнивал отца, получилось настолько похоже, что я рассмеялся.

      – Fabelhaft[23], – ответил я голосом мистера Барбура. – Очень смешно.

      Он пожал плечами.

      – Главный корпус открыт сегодня до семи, – сказал он уже своим невыразительным дохлым голоском. – Но я могу и не знать, в каком ты корпусе, если ты сам забыл мне об этом сказать.

7.

      Дверь открылась быстрее, чем я ожидал – пока я оглядывал улицу и думал о чем-то своем. На этот раз он был чисто выбрит и от него пахло мылом, длинные седые волосы опрятно зачесаны назад и заложены за уши – одет он был так же внушительно, как и мистер Блэквелл тогда.

      Он вскинул брови: явно не ожидал меня увидеть.

      – Привет!

      – Я не вовремя? – спросил я, разглядывая белоснежные манжеты его рубашки, которые были расшиты крошечными красно-алыми символами, буквицы такие мелкие и затейливые, что их почти и не было видно.

      – Вовсе нет. По правде сказать, я надеялся, что ты к нам заглянешь. – На нем был красного цвета галстук с бледно-желтыми фигурками, черные броги-оксфорды и великолепно пошитый темно-синий костюм. – Заходи! Прошу!

      – Вы куда-то собирались? – спросил я, застенчиво глядя на него.

      Костюм превратил его в совершенно другого человека, пособраннее, не такого рассеянного и меланхоличного, как тот, предыдущий Хоби, в котором было что-то жалкое, что-то от элегантного белого медведя, с которым, однако, плохо обращались.

      – Ну да. Но не прямо сейчас. Сказать честно, у нас тут все вверх дном. Ну да неважно.

      И как это понимать? Я прошел за ним в дом – сквозь заросли из ножек столов и пружин, торчащих из стульев, через мрачную гостиную на кухню, где терьер Космо, поскуливая, нервно метался из стороны в сторону, щелкал когтями по плиткам. Когда мы вошли, он отступил назад и грозно уставился на меня.

      – А почему он здесь? – спросил я, нагнувшись было, чтобы погладить его по голове, и отдернув руку, когда он отпрянул.

      – Ммм? – пробормотал Хоби. Казалось, голова у него была занята чем-то другим.

      – Ну, Космо. Он ведь с ней сидеть любит.

      – А. Это из-за ее тетки. Не хочет, чтоб он там был.

      Он наливал чайник водой из-под крана, и я заметил, что чайник подрагивает у него в руках.

      – Тетка?

      – Ну да, – сказал он, поставил чайник на огонь и нагнулся, чтобы почесать собаку под подбородком. – Ах ты, бедный жабкин, ничегошеньки не понимаешь, правда? Маргарет очень строга насчет собак в спальне у больного ребенка. Она,

23

Изумительно (нем.).