Война с готами. Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона. Никита Василенко

смотрите.

      – Что я могу рассказать тебе, трибун, о твоем щенке… – так неторопливо начал историю о собачьей породе грек, по имени Эллий Аттик, то ли выдававший себя за актера, то ли действительно бывший когда-то лицедеем. Но уж, совершенно точно, с первых же слов и движений, сумевший расположить к себе злобного пса. – По-настоящему никто толком не знает, откуда взялись молосские доги. Говорят, что пару священных собак: кобеля да суку, подарили в тайном храме египетские жрецы Александру Македонскому, по прозвищу Двурогий. Подарок оказался так важен для Двурогого, что тот возил собак в обозе даже во время изнурительного похода в Индию. В общем, ценил живой дар, подобно шкатулке невиданной красоты, захваченной им в обозе Дария.

      – Знаю, – радостно воскликнул Константин Германик. – Матушка рассказывала, что в той шкатулке Александр возил не трофеи, а «Илиаду» да «Одиссею»!

      Эллий Аттик одобрительно посмотрел на слушателя:

      – Рад, что у тебя оказалась такая добрая и умная матушка. Позволю спросить: жива ли она?

      Трибун, полулежавший на александрийском ковре, услышав вопрос, отвернулся.

      – Извини за бестактность, – поспешил грек.

      – Холера, – глухо отозвался Константин Германик. – В гарнизон свои же и занесли. Мы тогда в Африке, Карфагене, стояли. Ладно, все ушло в вечность, как черные корабли ахейские… Вроде и были они и – нет. Так и моих близких… Никакой Гомер не вернет ни тех ни других… Рассказывай дальше, я люблю про историю слушать.

      Грек с готовностью кивнул и продолжил:

      – Говорят, что кто-то из соратников Александра после его кончины все же умудрился не пасть в кровавой борьбе за власть, но добраться до Греции. Там, в городе Эпир, где издавна проживала народность молоссов, началось разведение этих грозных египетских существ. Убийц на четырех лапах позднее прозвали молосскими догами. Говорят, трибун, что твои предшественники, римские легионеры, использовали громадных и жестоких собак в битвах, при этом заковывали их в броню, как персидских катафрактариев. Я, честно говоря, в это мало верю…

      – Почему? – быстро спросил Константин Германик. – Я слышал совершенно иное.

      – Я люблю читать, – виновато улыбаясь, но деликатно прикрывая при этом беззубый рот, объяснил Эллий Аттик. – Оттого и много знаю. Историк Клавдий Элиан, например, рассказал нам о том, как после убийства императора Гальбы преторианцами его тело до конца оборонял боевой пес, не позволяя убийцам приблизиться. Но, согласись, трибун, что этого мало, чтобы утверждать, что собаки были чуть ли не в каждой манипуле. Дорогие они к тому же, сам, наверное, знаешь, ценой с эфесского жеребца будут. Нет, господин, настоящие молосские доги – царские звери!

      Константин Германик, не умея скрыть нетерпеливого любопытства, даже подался вперед:

      – А мой?..

      Грек понял его с полуслова:

      – Твой – беспримесный, можешь не сомневаться. Уши у него висят, как у настоящих египетских собак, брюхо втянуто, лапы мощные, а значит, родословная его длинная.