Война с готами. Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона. Никита Василенко

задрав морду вверх, яростно залаял.

      – Так, – одобрительно сказал Германик, любуясь собакой. И, уже обращаясь к египтянину, категорически заявил: – Впредь кормить нас будешь по очереди: сначала – пса, после – меня.

      Капитану-навклиру довелось еще дважды бегать за мясом, один раз за вином и засахаренной дыней. Когда его пассажиры наконец насытились, он распорядился ставить парус.

      Офицер Галльского легиона, справедливо полагая, что удовольствия на сегодняшний день закончились, бесцеремонно схватил тяжелого щенка за шкирку и поволок его на нос судна, чтобы оттуда наблюдать за происходящим на судне и берегу.

      До обеда он рассеянно осматривал невысокую гористую местность, проплывавшую за бортами корбиты, затем следил за забавными движениями пары дельфинов, увязавшихся за судном, поиграл с Цербером. Скоро все это ему надоело. Впрочем, трибун самого понятия скука не понимал. Если нет вина и женщины, то можно скоротать время в сладкой дреме, в которую Константин Германик и погрузился, благо, поспособствовали этому звуки слаженных ударов весел об воду да вздохи громадного щенка, прикорнувшего возле ног хозяина.

      Когда Герианик проснулся, то увидел перед собой странного, но чистоплотного оборванца, худого, с козлиной бородкой на изможденном лице, с множеством коричневых родинок. Одет тот был в белую рубаху, в руке держал несколько засахаренных груш. Открытый в улыбке рот демонстрировал отсутствие передних зубов. Жалкое зрелище!

      Грек, да и только!

      – Гречишка. Отзывается на Эллий Аттик. – Из-за спины незнакомца показался капитан судна. – Я купил его на Родосе. Говорит, что актер. Если согласен, о великолепный солдат, он будет тебе прислуживать вместо меня. А то, сам понимаешь, капитан в открытом море должен следить за курсом.

      Навклир с опаской посмотрел на молосского дога. Константин Германик перевел взгляд на пса:

      – Боишься? Ну-ну. Так и надо. А что, твой грек говорить умеет?

      Тут же подал голос незнакомец по имени Аттик:

      – Трибун! Твое мужество и твой характер располагают к беседе. Подобно тому как посланник из «Персов» из рассказа великого Эсхила нашел в себе мужество поведать варварской царице о гибели ее азиатских сынов при Саламине, я готов сопровождать наше странствие комментариями да историями, без которых в утомительном походе будет скучно.

      Константин Германик только покачал головой от удивления. Он половины не понял. Отметил только, что свою речь Аттик произнес, как и полагается актеру: четко, торжественно, слаженно, взмахнув рукой при окончании обращения. Если бы еще зубы были целы…

      Тем временем навклир Аммоний поспешил закрепить задуманное, по-прежнему больше глядя на страшного пса, чем на его хозяина:

      – Достославный и знаменитый трибун! Могу тебя заверить, что Аттик – существо в высшей степени безобидное, но забавное. Купил я его за три бурдюка вина, что, согласись, любезный герой, не очень дорого. – Аммоний вдруг почесал длинный нос и прыснул со смеху. – Вино, правда, давно забродило, но пока