Перстень Рыболова. Анна Сеничева

задолго до нас. А другое наследство – это господа Асфеллоты, весь их род. Во всяком случае, очень уж друг на друга похожи – Асфеллотское племя и поганые сокровища. Добра ни от тех, ни от других не жди…

      – Из-за чего Лоран так взвился там, во дворе? – спросил Арвельд.

      Лоцман криво усмехнулся.

      – А, слышали… Знаете, поди, кто у Асфеллотов гербом служит?

      – Змей, – ответил Флойбек.

      – Вот. Если точнее – серебряный змей с изумрудными глазами. Так про них с давних времен и говорят, что они со змеями в родстве, потому на одно лицо и на одну повадку. Про это много всяких шуток ходит, и господ Асфеллотов почему-то очень злит. Видать, правда глаза колет… Лоран Ласси особенно бесится. А на Старых верфях-то народ вообще на язык острый, так ему это родство что ни день поминают…

      – Там, на площади, вы сказали кое-что очень серьезное, – сказал Арвельд.

      – Про статую? Да стражники расколотили…

      – Нет. Я про другое.

      Мирча отломил себе от каравая.

      – Угощайтесь, чего сидите…

      Арвельд молча смотрел на него и ждал ответа.

      – Может, палку перегнул, в гневе чего не брякнешь, – сказал Наутек. Косо поглядел на Сгарди. – Не верите?

      – Нет.

      Лоцман вздохнул.

      – Есть, судари, такая старая лафийская легенда… О том, что где-то в затопленных городах до сих пор бродит прародитель Асфеллотов, – он кивнул на тайник, про который за едой подзабыли, но в котором по-прежнему лежали изумруды, – вот этого всего хозяин и хранитель. Этого и много чего другого. И будто бы это существо время от времени заявляется на наш свет, чтобы жизни себе поискать. А потом… – Мирча нахмурил выцветшие брови, – потом услышал я от одного человека, что это даже не легенда, а что-то вроде вольного переложения настоящей истории.

      – А кто говорил?

      Наутек пожал плечами.

      – Вряд ли его имя что-то вам скажет, если не местный. А на Лафии его уважают. Нений Любомудр. – Мирча посмотрел на Сгарди и удивился: – Неужто знаете? Судя по вашему-то лицу…

      Золотой луч снова пробежал по каморке и отразился в его глазах. Наутек улыбнулся.

      – В детстве он избавил меня от падучей болезни, – луч скрылся. – Но прошел слух, что Нений погиб в морях. Недели три тому назад.

      – Нет, он здесь, в городе, – ответил Арвельд. – Жив, здоров, полон сил, и… – Сгарди поймал взгляд лоцмана и осекся.

      – Полон сил? – с нажимом повторил Наутек. – Меня водили к нему, когда я был младше вас, и уже тогда Нений был стариком. У Любомудра не тело поддерживало душу, как у прочих людей, а наоборот.

      – Так ведь он великий лекарь, даже чародей, как говорят…

      – Но не бог. Узнайте, сударь, непременно узнайте, кто ходит под именем Любомудра – сдается мне, от этого ваша жизнь зависит…

      Они замолчали. Какое-то время в каморке царила тишина. Все трое думали о своем и смотрели на самоцветы. Солнце скользило