Перстень Рыболова. Анна Сеничева

перечитал три слова.

      – Да уж вернее некуда! Давай-ка уберемся отсюда от греха подальше, пока стража не нагрянула. Объясняйся потом… Идем, идем – вон туда, где аптекарская вывеска, – он схватил Арвельда за рукав и потащил за собой.

      – В Лафии такое часто пишут? – спросил Арвельд.

      – Нет, в Лафии такое пишут крайне редко. И уж точно не на каждом столбе, – Флойбек обернулся. – Погоди, еще раз на фонтан посмотрю… Да, так и есть. Змею на стенке видишь?

      – Я думал, это волна.

      – Нет, это именно змея. Значит, фонтан Асфеллотский. Прежняя королевская династия. Вот от них что-то подобное ожидать можно…

      Утро разгоралось над черепичными крышами. Влажный булыжник сверкал под ногами, с цветов на балконах сыпались за шиворот капли. Качались над головой вывески с названиями улиц – Глухая рыбная, Доброго улова, Дырявой сети, Моряцких вдов…

      Вокруг становилось люднее. Открывались лавки, хлопали ставни, лязгали замки. Пахло горячим хлебом и жареной рыбой. Народу попадалось всё больше – их обгоняли торговки с огромными корзинами, рыбаки и рассыльные. Все спешили на Приморский рынок.

      Скоро впереди показался и он сам.

      – Ну и пахнет здесь, – шипел Арвельд, когда они пробирались мимо лотков и телег.

      – Так рыбой торгуют, а не духами, – отрезал Флойбек.

      – В жизни не пойду в рыбаки…

      – Кто бы тебя туда еще взял! Не забывай, между прочим, господь наш тоже рыболов был!

      – Так то бог, ему всё можно. Пуговицу оторвали!

      – Хорошо, что не голову…

      Рынок одурманивал запахами. В огромных чанах кипели мидии, продавцы наваливали в тарелки горы темно-синих раковин. На жаровнях подгорала камбала и перченый миндаль. Из раскрытых дверей подвальчиков несло сладким запахом теста.

      – Вон там славная была харчевня, может и нынче стоит. А в том переулке воры собирались. Продавали краденое, камни из подводного города сбывали. Старик мой чуть уши мне не оборвал, как узнал, что я там бываю. Перцы красные видишь в бочке? Попробуешь – весь язык сожжешь… Осторожно, телегу не задень.

      – Да, вижу.

      Тут Арвельд стал замечать, что люди вокруг не путем суетливы и растеряны. Торговля шла не бойко, хоть рынок шумел, словно потревоженный улей. Все переговаривались о чем-то, опасливо поглядывая вглубь торга. «Когда появилось? Да болтают – ночью! Ночью не было, брешут! Утром, пока рынок пустой стоял! Поймали? Да поймаешь, где тут!»

      Толкаясь, они пробрались сквозь толпу. Гул взволнованных голосов становился громче, будто шумело бурное море.

      Посреди площади был маленький пятачок, свободный от народа. На нем стоял постамент с обломками разбитой статуи, и мостовая вокруг него была усеяна осколками мрамора. Золоченая надпись на постаменте сообщала, что статую воздвигли королю Алариху лафийские шкипера и рыбаки.

      Флойбек остолбенело смотрел на раскиданные осколки. Кто-то потеснил его, встав рядом, и Сгарди увидел человека в бедной, но опрятной одежде, причудливо