О всех созданиях – мудрых и удивительных. Джеймс Хэрриот

фермера было написано глубокое отчаяние.

      Зигфрид стиснул зубы, но тут же сделал рукой приглашающий жест.

      – Начинайте, мистер Биллингс. Я хочу поглядеть, как они едят.

      Орехи подсыпались в кормушку все время, но мы внимательно смотрели, как фермер разлил молоко по ведрам и как телята принялись пить. Бедняга-фермер явно уже смирился с неизбежным и не возлагал на эту затею Зигфрида никаких надежд.

      Собственно, и я тоже. Но Зигфрид бродил по телятнику, как леопард, словно готовясь к решительному броску. Он нагибался над телятами, и они поворачивали к нему белые от молока мордочки, но дать ответ на загадку могли не больше, чем я.

      Мой взгляд скользнул по длинному ряду станков. В них еще оставалось тридцать с лишним телят, и меня охватило жуткое предчувствие, что таинственная эпидемия скосит их всех. И тут Зигфрид ткнул пальцем в ведро.

      – А это что?

      Мы с фермером нагнулись и увидели, что в молоке плавает черный кружок.

      – Грязюка какая-то, – буркнул мистер Биллингс. – Сейчас вытащу. – И он протянул руку к ведру.

      – Нет, позвольте мне! – Зигфрид осторожно выловил черный кружок, стряхнул молоко с пальцев и принялся внимательно рассматривать свою находку.

      – Это не просто грязюка, – пробормотал он. – Поглядите, он вдавлен, словно чашечка. – Большим и указательным пальцем он потер край кружка. – Я вам скажу, что это. Это струп. Но откуда?

      Он оглядел шею и голову теленка, потрогал один из роговых бугорков и вдруг замер.

      – Видите ранку? Теперь понятно, откуда этот струп. – Он примерил черную шапочку, и она плотно прилегла к бугорку.

      Фермер пожал плечами:

      – Это-то понятно. Я недели две назад их всех обезрожил.

      – А как, мистер Биллингс? – мягко спросил Зигфрид.

      – Тут мне одну новинку продали: просто мажешь на бугорки – и дело с концом. Куда проще, чем с квасцами возиться.

      – А бутылку вы сохранили?

      – Угу. Она в доме. Сейчас принесу.

      Когда он вернулся, Зигфрид прочел этикетку и протянул бутылку мне.

      – Треххлористая сурьма, Джим. Теперь все понятно.

      – Но… чего вы нашли-то? – с недоумением спросил фермер.

      Зигфрид сочувственно поглядел на него.

      – Сурьма – смертельный яд, мистер Биллингс. Да, рога она выжжет, можете не сомневаться. Но если попадет в корм, то…

      Фермер широко раскрыл глаза.

      – Понятно! А когда они суют голову в ведро, эти штуки туда и сваливаются!

      – Вот именно, – согласился Зигфрид. – Или они сдирают струп о стенку ведра. Но давайте займемся остальными.

      Мы обошли всех телят, удаляя смертоносные корочки и выскребая бугорки, и когда наконец уехали, то твердо знали, что мучительный, хотя и краткий эпизод с телятами Биллингса остался позади.

      Зигфрид положил локти на рулевое колесо и вел машину, подпирая подбородок ладонями. Это была его обычная поза, когда он погружался в задумчивость, но я никак не мог к ней привыкнуть.

      – Джеймс, – сказал он, – я никогда ничего подобного не видел. Тема для статьи.

      Он