Кантата террора. Илья Владимирович Рясной

Про-сти-тут-ка.

      Группа хоругвеносцев схлестнулась с профессиональными гомосексуалистами, неутомимыми поборниками прав сексуальных меньшинств – последние были как на подбор атлетического телосложения, что еще раз подтверждало – дефект не в теле, а в мозгах. Дискуссия плавно переходила в мордобой, и в толпу клином вошла группа омоновцев.

      Меня все это не интересовало. Я смотрел в спину неуклюжего парня в просторной футболке с надписью «Россия вперед!», походкой и телосложением напоминавшего жирного пингвина. Он двигался по узкой улочке через толпу по направлению к площади. Перед собой держал аккуратно, как ночной горшок, толстую стопку брошюр. И мне эта стопка очень не нравилась.

      На подходах к площади стояли полицейские автобусы, выстроились шеренги омоновцев и солдат внутренних войск.

      Перед строем молоденьких солдатиков в милицейской форме под присмотром телекамеры какой-то телекомпании нахальная девка читала ликбез о конституции, выборах и вопиющем нарушении прав человека. За всех отбрехивался старший лейтенант:

      – Мы служим конституции и закону.

      – И сами нарушаете!

      – Я об этом ничего не знаю. Пока закон нарушаете вы.

      – Какую статью конституции я нарушаю?

      – Вы нарушаете правила проведения митингов.

      – Снимай это, четче… Представьтесь.

      – Девушка, проходите.

      – Закон о полиции. Представиться отказался. Ну что ж.

      Старлею очень хотелось бросить команду «фас», чтобы эту полусумасшедшую провокаторшу его подчиненные порвали на части и сожрали без соли. Но он вынужден был с каменным лицом выслушивать всю эту околесицу.

      Проходящих через бублики металлодетекторов полицейские проверяли выборочно – отдельных персонажей заставляли вытряхивать сумки. Досматривать всех сплошняком при таком скоплении народа нереально.

      «Пингвин» перед бубликам неожиданно обернулся и двинулся в сторону переулка. Прошел метров триста и остановился, над чем-то раздумывая. Было видно, что он весь на нервах.

      Этот клоун и был тем самым взрывником-маньяком по кличке Глицерин. Он снимал квартиру на улице Зорге.

      Его телефон поставили на прослушку. Разговоры были ни о чем. За политику, за компьютеры и за жизнь. Еще он заказывал какие-то химикаты и обменивался ими. А вчера густой грубый голос сообщил:

      – Завтра бенефис, Глиц. Ты готов?

      – Готов, готов.

      – Смотри. Для нас это очень важно.

      Роб и Шатун осуществляли за объектом наблюдение.

      Когда меня почти четыре года назад подтянул на сотрудничество Куратор, я кинул клич, собрал моих бывших бойцов во Владимире и обрисовал ситуацию.

      – В горах работали. И город отработаем, – не колеблясь согласился Роб идти со мной дальше.

      – Лишь бы на пользу шло, – кивнул Шатун.

      Мамонт и Гром отказались. У них семьи. Им было, что терять.

      – Те, кто отказывается защищать чужие семьи, рискует своей, – сказал напоследок Роб.

      Роб и Шатун