Спасение Романовых. Алексей Колмогоров

Вы что-то сказали?

      – Мадмуазель, что вы несете? – сказал Бреннер громко и отчетливо. – Вы в самом деле ожидаете, что кто-то встанет и скажет – да, я ездил в Тобольск, да, я связался с Государем? Вам, кажется, неизвестно, что за такие действия теперь ставят к стенке.

      Собрание загомонило одобрительно.

      – Мне это известно! Но я полагала…

      Бреннер перебил:

      – Так вы провокатор?

      – Я! Да как вы смеете?

      – Но это же ясно. Кто еще может публично задавать такие вопросы?

      – Я спрашиваю вас, чтобы разбудить! Побудить вас к действию! И заявляю, что готова оказать самое живейшее содействие тем, кто к действию готов, в том числе – и финансовое!

      – А я утверждаю, что вы провокатор, – продолжал Бреннер невозмутимо. – Кто может поручиться, что среди нас нет шпиона? А может, и вы сами в ЧК служите?

      – А может вы?

      – Может и я, – ничуть не смутился Бреннер. – Об этом и речь. Мы тут пришли с улицы, не зная друг друга – заговорщики хреновы! Это явная провокация с целью выявить монархистов. Предлагаю всем немедленно разойтись.

      Он встал. Я – тоже. Раздались одобрительные возгласы. Многие вскочили и двинулись к выходу. И тут же кто-то скатился в подвал с улицы с криком: «ЧК! Облава»!

      Бежали, прыгали через заборы, петляли по переулкам. Сзади хлопали выстрелы. Где-то в проходном дворе Бреннер схватил меня за плечо и толкнул в темноту.

      Вслед за нами в подвал ввалились еще двое участников собрания. Затаились. Кто-то зажег спичку. Пустое брошенное помещение. Собрали листы бумаги с грязного пола, скрутили из них подобие свечей. Вот тут в трепетном гаснущем свете я и увидел двух офицеров рядом с Бреннером. Это были Лиховский и Каракоев. Так совершенно случайно сошлись мушкетеры, как нас потом назовут наши Принцессы.

      – Сборище дураков, – сказал Лиховский, но не о нас, а о том собрании.

      – И предателей, – добавил Бреннер. – Кто-то из своих же навел чекистов.

      – Чертовы болтуны! И как меня занесло к ним! – сказал Каракоев.

      – А эта барышня рыжая – огонь! – усмехнулся Лиховский.

      – До чего дошло! Барышни офицеров строят, – сказал Бреннер.

      Мы быстро рассказали друг другу, кто откуда и где служил: ротмистр Каракоев – кавалерист из Девятого драгунского Казанского полка; поручик Лиховский – авиатор Седьмого авиационного отряда.

      Когда услышали, что я тоже воевал в Галиции в Отдельном пехотном батальоне, сформированном из моряков Гвардейского Экипажа, удились.

      – Это что – моряки в пехоте? – улыбнулся Лиховский.

      – Именно, – улыбнулся я в ответ. – Соседи по окопам нас так и называли в шутку – морская пехота.

      Мы оказались в том подвале, потому что душой болели за Романовых, и вскоре разговор естественным образом перешел на Государя, Государыню и Великих Княжон. И тут Лиховский первым рассказал свою историю, как Великая Княжна Татьяна Николаевна ухаживал за ним в госпитале, сидела у его постели. Он уверял, что между ними возникло взаимное чувство.

      – Вы счастливчик, поручик, – сказал