Рассветы Иторы. Роман Корнеев

месте любой бы в этот миг желал только одного – оказаться сейчас где угодно, под ступнями ходней, посредине реки Эд, а лучше – вообще по другую сторону Океана.

      – Брат Марион, иди утихомирь свою паству, чтобы духу их здесь покуда не было.

      «Покуда». Жизнеутверждающе сказано.

      – Им уж поди самим хватит ума не соваться.

      Что хуторские вообще такое вытворили, палкой в них сунули, из ночного горшка окатили? Но взгляд пришедшей в себя сестры-охотницы не подразумевал возражений. Иди значит иди.

      Пытаясь по пути отряхнуться от налипшей сырой древесной трухи, брат Марион нехотя побрёл за амбар, где попряталась большая часть ретировавшихся.

      Выглядело это довольно потешно, две дюжины глаз зыркали из-за кустов кручины-ягоды, да только кому сейчас до смеха.

      – Знаете меня?

      Кивают.

      – Туда вдругорядь не ходить. Соберите-ка скот да отведите покуда за частокол от греха. Если что, я вас покликаю. И тихо тут!

      Снова кивают. Ну и славно.

      Вернувшись назад, брат Марион застал сестру Ханну-Матрисию в крайней задумчивости.

      – Предположения есть, сколько у нас времени? Хуч пара отнёшек, нет?

      – Пара однёшек на что?

      – Ну, судя по следам, эти трое двигались сюда зело проворно. А сейчас вон, это что-то вроде зимнего сна, какой бывает у народа Семей. Поди передохнут и дадут себе дальше дёру.

      Сестра-охотница лишь отрицательно покачала головой.

      – Никогда про такое не слышала, и даже не читала. И знаешь что, это не Ускользающие.

      Брат Марион пару раз перевёл взгляд на лежащую ничком троицу, потом на сестру, потом снова.

      – Хм, а кто?

      Не то чтобы он не радовался этому факту, потому что встреча с тремя молчащими была чревата даже для полного конклава. Им же двоим… И тут до него дошло. Как там она сказала, «святый Норей»? Один из участников Битвы Завета или, как её ещё называли тиссалийские учёные хронисты, Стояния у Форта. Тот умер во имя Хеленн, подставившись под нож своего собрата по имени Резадд.

      Сестра думает, что эти трое – не Ускользающие, а всего-то их Спутники.

      Согласно тем же хронистам, подобные им сопровождали молчащих в их странствиях, почти всегда бездушные, лишённые собственной воли, лишь самые сильные из них оказались способны после исчезновения гнилых богов оставить своих хозяев и вернуться к жизни простых смертных. Большинство же было обречено доживать свой недолгий круг бесплотным призраком былого величия.

      А что, похоже. Этим можно объяснить вообще всё, что тут происходит. За исключением того, куда подевались их хозяева. И почему их тут сразу трое.

      Брат Марион заозирался.

      – И давно вообще такое бывало?

      – Какое?

      – Такое, чтобы пред светом Кзарры белым днём в канаве на берегу реки Эд валялось три едва живых тела, которые некогда были Спутниками.

      – Я и говорю, никогда.

      Сестра-охотница обернулась и заглянула брату