Рассветы Иторы. Роман Корнеев

что-то нечленораздельное каркнул.

      – Не это додтово отродье спалило северян.

      Старик лишь коротко кивнул. Кривой его палец указывал куда-то налево, гораздо дальше, чем были от нас два водянника.

      Ещё одна фигура. Чёрная, вся покрытая сажей. Но тоже отчётливо живая. В отличие от незадачливой пятёрки дикарей.

      Огневица, рабыня Истраты-Вседержительницы, чтоб её трон морские черти на уде вертели.

      Оно и логично. Будь тут одни водянники, откуда следы огня поверх ледяной лужи в круге погубленных северян.

      Все трое продолжали пялиться.

      – Больше никого не видишь?

      Лхот’Ша нервно хмыкнул.

      – Тебе мало, сынок?

      Да уж куда там мало.

      – Как мы отсюда будем выбираться?

      – Я бы сказал, что на лошадях, но, в отличие от нас двоих, их даже палить не придётся, просто встанут со страха и край.

      – По крайней мере, мы теперь знаем, что случилось с разведчиками.

      Лхот’Ша вопросительно на меня покосился.

      – Если здесь творится такое, пропажа пары дюжин харудов вместе с лошадьми и пожитками уже особых вопросов не вызывает.

      Алрих в ответ снова грязно выругался, но потом взял себя в руки:

      – Надо сообщить Конклаву.

      И то правда. Уйти мы отсюда уже наверняка не уйдём, даже если я солью всю свои два круга жизни на Песнь, но вот это невероятное зрелище, что мы сейчас наблюдали, явно стоило тех усилий.

      – Отправим птицу?

      – Где ты её тут возьмёшь.

      Да уж, я повертел головой, весна, для перелётных рано, а для морских – слишком далеко от Океана. Да и что им тут делать.

      Вот попали так попали.

      И ведь сидят себе, не мигая, словно им всё равно, ну увидели их. Ни страха, ни ответной злобы.

      Может, и не тронут, если аккуратненько отползти.

      – Как думаешь, старик, чего они ждут?

      Опять в ответ череда ругательств. Что-то про мою маму. Вот это ты зря, её лучше в суе не поминать, она у меня особа обидчивая. Может, при случае, за такое и по шея́м перепасть, будь ты хоть сто раз алрих.

      Нужно срочно что-то решать, а то пауза неприятно затягивалась, скоро эти трое благополучно уйдут обратно в тень и поминай как звали. Причём в основном не их, а тебя, бородатого дитяти. Ну и ещё немножко старого ворчливого алрих.

      И тут я придумал.

      – Лхот’Ша, сколько ты их сможешь сдерживать?

      Снова нервный смешок.

      – Трёшку времени. Ну максимум две. А потом нас изжарят, утопят и заморозят. Причём разом. Далеко уйти ты всяко не успеешь.

      Ха, он думает прикрыть меня, покуда я буду драпать. Такой вариант я, конечно, рассматривал, но всё равно же не успею, да и куда мне дальше без лошадей. А лошади, как говорится, быстро закончатся, это мы уже обсуждали.

      – Две трёшки сойдёт.

      И принялся снова нехотя раздеваться. Гнилые боги, как же холодно. А будет, говорят, ещё холоднее. И почему моей бабуле случилось быть дервишем воздуха, а не той же водяницей или каменницей?