Дело пропавшей балерины. Александр Красовицкий

себя густой, чуть прохладный воздух, доверху наполняя им легкие. Выдохнул, размял плечи.

      На кухню вернулся, наполненный утренней бодростью. Такое настроение требовало каких-то перемен. Он решил начать их с джезвы. Отставил бронзовую, в которой варил кофе несколько дней подряд, – дедово наследство, и достал медную, подаренную коллегами.

      С ней у него сложились непростые отношения: она постоянно тускнела. Бронзовая хорошо полировалась руками – этого было достаточно для сохранения цвета. Медная требовала большего внимания. Нынешним утром у него нашлось на нее время. Взял с полочки солонку, яблочный уксус. Помешивая раствор, постепенно добавил муку. В прошлый раз он чистил джезву лимоном с солью. Результат был удивительный, хотя хватило ненадолго. Смесь из муки, уксуса и соли нанес на поверхность джезвы. Теперь нужно подождать, пусть действует.

      Вышел в сад, собрал с еще влажной травы опавшие краснобокие яблоки, поставил корзину на веранде. Надо будет нарезать их побыстрее – битые бока за пару часов испортят плоды. Яблочное варенье из опавших фруктов всегда имело особый вкус – с ноткой сладкой перезрелости. Сильвестр Григорьевич не ощущал этой нотки, но можно предложить сравнить два вида варенья Мире.

      Девушка придет после обеда, как всегда преисполненная решимости и тревожных мыслей. С каждым днем, который проходит без известий о сестре, решимость ее становится все выразительней, а тревожные мысли все невыносимей. Он чувствовал это, когда она, не мигая смотрела на него своими бездонными синими глазами. Дни тянутся медленно, тяжелый полуденный воздух застывает между домами и вынуждает людей двигаться не торопясь. И кажется, мысли так же медленно, как мухи в чуть загустевшем меде, ползают в его голове.

      Нужно посетить Интимный театр, осмотреть интерьер, найти танцовщицу, которую Мира видела в день исчезновения сестры. Стоило бы отыскать Сергея Назимова в ресторане или на службе, расспросить у него об отношениях с Верой Томашевич. Нелишним будет вернуться в сыскную часть и выяснить, не всплывала ли фамилия Досковского случайно в отчетах следователей в последнее время. Нужно встретиться с женой балетмейстера Брониславой Нижинской и расспросить у нее о конфликтах Веры с другими балеринами.

      Пройтись бы в «Семадени», прогуляться в Шато де Флер. А может, поговорить с курсистками, подругами Миры? Не потому ли Веру Томашевич никто не может найти уже почти десять дней, что она сама не хочет быть найденной? Слишком много вопросов. Чтобы получить ответы, придется расплачиваться самым дорогим – временем.

      Тарас Адамович вздохнул и принялся чистить джезву. Обмыл ее под холодной водой, вытер чистым льняным полотенцем, которое держал на кухне исключительно ради нее. Капризная посудина. Отмерил три ложки кофе, залил водой, поставил в песок. Сел на стул и погрузился в мысли. Очнулся, только когда пар над темной кофейной поверхностью дал знать, что напиток пора помешать. Дал ему еще немного времени – раскрыть аромат, потом вынес джезву на веранду, уже частично залитую солнцем.

      Укрылся с непрочитанными письмами в тени, отпил глоток. Кофе в блестящей джезве всегда другой – наполненный благодарностью,