Выхода нет. Аня Архипова

Ходорковскому и сам же потребовал возмещение ущерба в пятьсот тысяч за сексуальные домогательства. В общем, история мутная. В феврале суд иск Кучмы отклонил, а вот повестки наших встреч с Ириной Ясиной не поменялись, топила она за свободу друга. Ирина Ясина была не просто промежуточным звеном между движением и его верхушкой, нет, она была идейным вдохновителем. Интереснее, чем лекции, которые читали в те дни Познер, Арбенина и Архангельский, был в моей жизни только концерт «Maroon 5» в две тысячи шестнадцатом году. Интерес был одинаково неподдельный. Поэтому всё, что происходило в истории настоящей либеральной России, мне было известно не только по учебникам и фальшивым сюжетам центральных телеканалов, но и по личным встречам с представителями власти и общественных сил.

      Я перестала ездить где-то осенью две тысячи девятого, уже было не до справедливой России, хотелось скорее попасть на самый либеральный канал в стране, который через рекламную паузу отречется от свободы.

      – Так что Антон? – не среагировала на рекомендательный запрет шефа.

      – Антон поет о войне и мире.

      – Толстой?

      – Крылов.

      – Крылов басни писал.

      – Маша! – одернул.

      Собралась тут же с мыслями.

      – Сделай сюжет о музыке. Молодой музыкант, жизнь только начинается, подает надежды. Сравни с некогда почившим Летовым, хорошая аналогия. Свобода слова, свобода мысли – кто мешает обрести нам эту свободу? Подумай на эту тему, ладно?

      – Свобода внутри нас?

      – Ну смотри, в Брянске его никто не знает, есть вероятность, что просто не дают раскрыться, а в Москве заметили. Удивительно?

      – Аналогия с Бродским? В Советском Союзе так себе поэт, а в мире – великий.

      – Бродского не трогай! Потрогай кого-нибудь другого. Вопросы?

      – Нет вопросов.

      Во внутреннем кармане джинсовки зажужжало.

      «В себя пришла?» – пришло на IСQ от Таньки.

      Какой отвратительный мир без ватсапа, верните меня обратно.

      «Только зашла», – ответила и бросила подальше в сумку, чтобы не мешался. Тогда жизнь была проще в миллион раз только уже потому, что телефон еще не стал частью ладони и не было еще этого мерзкого невроза от неотвеченных звонков. Тогда всё было гораздо медленнее, тогда можно было не отвечать на входящие и сообщения по несколько часов и никто тебя за это не осуждал.

      – С тобой завтра едем? – в проходе кабинета возник Громов.

      – Привет, Коль.

      Оператор улыбнулся. Был рад мне.

      – Что снимать есть, с кем снимать есть – иди, пора тебе! – поторопил Орлов из кабинета.

      – Ну хорошо-о-о, – протянула и потянулась за Громовым. – Слушай, а давай с двух камер снимем?

      – С двух камер? Зачем? – удивился мой любимый оператор.

      – Так красивее будет, мы тогда сможем одну на общий план поставить, второй крупные снимать, как тебе?

      – Я и так сниму, – дернулся всем телом от глупых предложений.

      Коля снимал со мной всю мою стажировку, все три месяца я была привязана к нему, как микрофонный шнур