Дублинцы (сборник). Джеймс Джойс

Он успел посидеть на трех или четырех кухонных стульях, пересаживаясь с одного на другой, и пробовал безуспешно примоститься, болтая ногами, на всех свободных углах стола. Наконец, не в силах справиться со своим возбуждением, он спросил в лоб, не хочет ли она, чтобы он прочел ей свой доклад.

      – Конечно, Стивен, – если тебя только не смущает, что я тут глажу…

      – Да нет, это ничего.

      Стивен читал ей доклад медленно, с выражением, и когда он закончил, она сказала, что написано очень красиво, но отдельные вещи она не смогла уловить, так что не мог бы он прочесть ей все еще раз и кое-что разъяснить. Он прочел снова и потом дал себе волю, пустившись в длинное изложение своих теорий, «приперченное множеством грубовато-выразительных примеров, с которыми, он надеялся, до нее лучше дойдет.» Для матери, которая, вероятно, никогда прежде не подозревала, что «красота» может быть чем-то еще помимо светской условности или некой естественной преамбулы к браку и супружеской жизни, было удивительно увидеть, каким безмерным почетом окружает «прекрасное» ее сын. В сознании такой женщины красота зачастую синонимична распущенности, и по этой, вероятно, причине для нее было облегчением узнать, что за эксцессами новоявленного культа стоял признанный священный авторитет. Но все же, поскольку новые привычки докладчика были не слишком успокаивающими, она решилась сочетать осторожную материнскую заботливость с проявлением интереса, который не мог быть уличен в притворности и в первую очередь предназначался как комплимент. Плавно складывая выглаженный платок, она спросила:

      – Стивен, а что пишет Ибсен?

      – Пьесы.

      – Я никогда раньше не слыхала его имени. Он сейчас жив?

      – Да, жив. Но, знаешь ли, в Ирландии вообще не слишком знают, что делается в Европе.

      – Как ты о нем пишешь, он должен быть великий писатель.

      – А ты бы не хотела почитать его пьесы, мама? У меня есть.

      – Да. Я бы хотела прочесть самую лучшую из всех. Какая у него лучшая?

      – Не знаю, право… Но ты в самом деле хочешь прочесть Ибсена?

      – В самом деле.

      – Чтоб поглядеть, не читаю ли я опасных авторов, для этого?

      – Нет, Стивен, – возразила мать, храбро решаясь на уклончивость. – По-моему, ты уже достаточно взрослый, чтобы знать, что хорошо и что плохо, и я тебе не должна указывать, что читать.

      – Я тоже так думаю… Но я удивился, когда ты спросила об Ибсене. Мне в голову не приходило, что ты можешь интересоваться такими вещами.

      Миссис Дедал плавно водила утюгом по белой нижней юбке, следуя за ритмом своих воспоминаний.

      – Да, я об этом не разговариваю, конечно, но я не так уж и безразлична… До того как я вышла замуж за отца, я очень много читала. И я интересовалась всеми новыми пьесами.

      – Но ведь с тех пор как вы поженились, вы оба даже ни разу не купили ни одной книги!

      – Видишь ли, Стивен, твой отец не такой, как ты, его эти вещи не интересуют… Он мне рассказывал, как он в молодости