Дублинцы (сборник). Джеймс Джойс

что же?

      – Блестяще написано – правда, на мой взгляд, резковато. Но сегодня утром я отдал его ректору, чтобы он прочел.

      – Зачем?

      – Ты знаешь, все доклады нужно сначала передавать ему на утверждение.

      – Ты хочешь сказать, – с презрением сказал Стивен, – что ректор должен одобрить мой доклад, прежде чем я смогу его зачитать в вашем обществе?!

      – Да. Он наш цензор.

      – Отличнейшее общество!

      – А почему бы и нет?

      – Парень, это же детские игры. Вы мне напоминаете детей под присмотром няньки.

      – Ничего не поделаешь. Приходится брать, что в наших возможностях.

      – А почему попросту не прикрыть лавочку?

      – Это все-таки ценно для нас. Молодежь приучается выступать на публике – как им потом придется в суде или на политическом митинге.

      – Мистер Дэниэл мог бы то же сказать про свои шарады.

      – Ручаюсь, мог бы.

      – Так значит, этот ваш цензор сейчас изучает мой доклад?

      – Что ж, он свободомыслящий человек…

      – Ага.

      Меж тем как двое юношей вели эту беседу на ступенях Библиотеки, к ним приблизился Хилан, главный оратор[20] колледжа. Этот округлый и слащавый молодой человек, бывший секретарем Общества, готовился быть адвокатом. Сейчас он взирал на Стивена с выражением легкого завистливого ужаса, растеряв весь свой аттический багаж:

      – Ваш доклад попал под запрет, Дедал.

      – Кто это сказал?

      – Его высокопреподобие доктор Диллон.

      За сообщением новости последовало молчание, во время которого Хилан медленно облизывал языком нижнюю губу, а Макканн как бы готовился пожать плечами.

      – Где этот чертов старый осел? – бросил автор доклада нетерпеливо.

      Хилан, побагровев, показал большим пальцем через плечо. В секунду Стивен перемахнул половину двора. Макканн закричал вдогонку:

      – Ты куда?

      Стивен приостановился, но, обнаружив, что неспособен говорить от гнева, ткнул жестом в сторону колледжа и быстро продолжал путь.

      Итак, после всех трудов над докладом, после продумыванья идей, оттачиванья периодов, этот старый олух собрался его запретить! Пока он пересекал двор, его негодование отлилось в форму политического презрения. Часы в вестибюле колледжа показывали полчетвертого, когда Стивен оказался перед дряхлым швейцаром. Он должен был произнести дважды, во второй раз отчеканивая раздельно по слогам, настолько швейцар был глуповат и глуховат:

      – Могу – я – видеть – ректора?

      Ректора в кабинете не оказалось; он читал молитвенное правило в саду. Стивен вышел в сад и направился в сторону площадки для игры в мяч. Небольшая фигурка, завернутая в черный просторный плащ испанского вида, представилась ему со спины в дальнем конце боковой аллеи. Фигурка неспешно достигла конца аллеи, помедлила там с минуту и, повернув обратно,

20

В этом месте на полях рукописи написана карандашом фраза для вставки после слова «оратор»: «предлагает ему виноград, „Я не ем мускатного винограда“», – но изменений текста, нужных для вставки, не сделано. Эта фраза встречается в гл. II «Портрета художника в юности».