Трип на юг. Яна Филар

в метро. Нетрудно догадаться, какое впечатление он производит: грязный, в рваной одежде и опухшей физиономией. Мамаши прячут выводок за спину, старушки неразборчиво ворчат, а мужчины косятся, готовые в любой момент наехать или дать отпор – уж как пойдет. Спасибо и на том, что в полицию никто не звонит.

      Какая у них, должно быть, скучная жизнь, раз он стал для них событием дня.

      На выходе Антон удачно вливается в толпу, вдыхая густой аромат чьих-то цветочных духов и пота. Старается двигаться в унисон, нога в ногу, смотреть прямо, дышать ровно, чтобы опытный взгляд постовых не выцепил чужеродный объект. Так, наверное, чувствует себя террорист-смертник, у которого в рюкзаке взрывное устройство. Но дежурные смотрят куда угодно, только не на него.

      На пороге Антона ждет раздраженная барышня. Он вдруг понимает, что напрочь забыл, как ее зовут.

      – Заблудился что ли? – спрашивает она, но тут же меняет тон. – Кто это тебя так?

      Антон отмечает, что девка нацепила его рубашку.

      – Проваливай.

      Брюнетка хлопает накрашенными ресницами.

      – Выметайся, шалава! – Он указывает на дверь, чтоб стало понятнее.

      – У тебя будут неприятности, – злобно шипит девушка, скидывает рубашку и швыряет в лицо Антону. Под одеждой она абсолютно голая, но Антон лишь равнодушно скользит взглядом по белой коже с искусной тату.

      Сколько их было после того, как он сменил внешность? Поначалу ловил кайф: девчонки, вчера звавшие уродом, сегодня спешат раздвинуть ноги. Потом приелось. Больше нет удовольствия ни в чем, что когда-то казалось пределом мечтаний, ради чего он пожертвовал каждым мгновением прошлой жизни. Своей семьей.

      Когда девушка хлопает дверью, Антон без сил падает на кровать, и оставленные цепью раны вновь кровоточат.

      ***

      Аромат благовоний. Ладан настраивает на медитацию, корица очищает помыслы, лаванда дарит успокоение. Сегодня невесомые струйки ладана лентами стелются в воздухе и исчезают под потолком.

      За прозрачной стеной мегаполис с округлыми куполами, иглами шпилей, арками мостов. Блестящим отрезом шелка лежит залив. Борис Шиканов отбрасывает пиджак, снимает безупречно черные оксфорды, расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке. Садится в привычную позу, скрещивает ноги; брюки из тонкого кашемира нещадно мнутся, складываются гармошкой. Борис витает в полукилометре от земли, оставляя каменных ангелов далеко под ногами.

      Вдалеке вспыхивают и гаснут зарницы.

      Слишком близко, думает Борис, не в силах сдержать растревоженный залпами поток мыслей. Снова скажут, у границы учения. Но всё ближе к рубежам подкрадывается война, Западный Халифат разрывают противоречия. Старая добрая Европа, такая ласковая снаружи и такая злобная карга внутри. Слишком поздно она опомнилась, а теперь переезжает сюда. Кажется, мир обезумел, и лишь на Востоке еще тлеет огонек разума.

      Борис чует войну. Если встретил ее однажды, не забудешь уже никогда и без ошибки