Ворон. Эдгар Аллан По

в себя волненье спящих роз.

      И не было ни звука, мир забылся,

      Людской враждебный мир, – лишь я и ты, —

      (Двух этих слов так сладко сочетанье!).

      Не спали – я и ты. Я ждал – я медлил —

      И в миг один исчезло все кругом.

      (Не позабудь, что сад был зачарован!)

      И вот угас жемчужный свет луны,

      И не было извилистых тропинок,

      Ни дерна, ни деревьев, ни цветов,

      И умер самый запах роз душистых

      В объятиях любовных ветерка.

      Все – все угасло – только ты осталась —

      Не ты – но только блеск лучистых глаз,

      Огонь души в твоих глазах блестящих.

      Я видел только их – и в них свой мир —

      Я видел только их – часы бежали —

      Я видел блеск очей, смотревших ввысь.

      О, сколько в них легенд запечатлелось,

      В небесных сферах, полных дивных чар!

      Какая скорбь! какое благородство!

      Какой простор возвышенных надежд,

      Какое море гордости отважной —

      И глубина способности любить!

      Но час настал – и бледная Диана,

      Уйдя на запад, скрылась в облаках,

      В себе таивших гром и сумрак бури;

      И, призраком, ты скрылась в полутьме,

      Среди дерев, казавшихся гробами,

      Скользнула и растаяла. Ушла.

      Но блеск твоих очей со мной остался.

      Он не хотел уйти – и не уйдет.

      И пусть меня покинули надежды, —

      Твои глаза светили мне во мгле,

      Когда в ту ночь домой я возвращался,

      Твои глаза блистают мне с тех пор

      Сквозь мрак тяжелых лет и зажигают

      В моей душе светильник чистых дум,

      Неугасимый светоч благородства,

      И, наполняя дух мой Красотой,

      Они горят на Небе недоступном;

      Коленопреклоненный, я молюсь,

      В безмолвии ночей моих печальных,

      Им – только им – и в самом блеске дня

      Я вижу их, они не угасают:

      Две нежные лучистые денницы —

      Две чистые вечерние звезды.

      К Анни

      Хваление небу!

       Опасность прошла,

      Томленье исчезло,

       И мгла лишь была,

      Горячка, что «Жизнью»

       Зовется – прошла.

      Прискорбно, я знаю,

       Лишился я сил,

      Не сдвинусь, не стронусь,

       Лежу, все забыл —

      Но что в том! – теперь я

       Довольней, чем был.

      В постели, спокойный

       Лежу наконец,

      Кто глянет, тот дрогнет,

       Помыслит – мертвец:

      Узрев меня, вздрогнет,

       Подумав – мертвец.

      Рыданья, стенанья,

       И вздохи, и тени,

      Спокойны теперь,

       И это терзанье,

      Там в сердце: – терзанье,

       С биением в дверь.

      Дурнотные пытки

       Безжалостных чар

      Исчезли с горячкой,

       Развеян угар,

      С горячкою «Жизнью»,

       Что жжет, как пожар.

      Из пыток, чье жало