Нет худа без добра. Мэтью Квик

больше склонялся к мысли, что у него тоже не все в порядке с головой.

      – Бог общается с нами не только с помощью слов, Бартоломью, – сказал он, когда мы ждали зеленый свет на перекрестке. – Иногда это бывает всего лишь ощущение, наитие. У тебя такого не было?

      Я помотал головой.

      Больше до самого дома мы не разговаривали.

      Отец Макнами опять стал на колени в гостиной, чтобы продолжить свою молитву, а я пошел в библиотеку, наслаждаясь ходьбой, холодным воздухом у себя в носу и солнечным теплом на лице.

      Библиодевушка в этот день не работала.

      Я притворился, что читаю новости в журналах «Ньюсуик», «Тайм» и других, но на самом деле я в основном вспоминал свой сон о том, как мама падает в бездонную черную яму под настилом.

      Когда несколько часов спустя я вернулся домой, отец Макнами все еще молился. Глаза его были крепко зажмурены, кисти рук вцепились друг в друга так яростно, что даже побелели, губы шептали какие-то слова с устрашающей скоростью, виски блестели от пота.

      К обеду он не вышел.

      Когда я ложился спать, он все еще был на коленях.

      Интересно, что можно говорить Богу столько часов?

Ваш преданный поклонникБартоломью Нейл

      6

      «Ситуация осложняется из-за его досадной склонности чрезмерно все анализировать»

Дорогой мистер Гир!

      Во время очередного визита Венди отец Макнами молился в гостиной; он делает это часами, даже тогда, когда я смотрю телевизор. Когда он молится, окружающее не существует для него. Он словно погружается в транс. Можно вылить ведро ледяной воды ему на голову, а он даже не пошевельнется.

      – А вы что здесь делаете? – спросила Венди, увидев его.

      – Он молится, – ответил я, так как отец Макнами не поднял головы. – Пойдемте на кухню.

      – Почему он молится в вашей гостиной, Бартоломью?

      – Он всегда молится там.

      – С каких пор?

      – С тех пор, как поселился у меня. Он сложил с себя сан, и теперь…

      – Отец Макнами! – завопила Венди.

      Когда никакой реакции не последовало, она подошла к нему и трижды дернула его за руку.

      Отец Макнами приоткрыл один глаз, как будто все это время только притворялся, что молится, и спросил:

      – Да?

      – Что здесь происходит? – спросила Венди.

      – Я поселился у Бартоломью.

      – Зачем?

      – Это связано с одним старым делом, которое не имеет к вам отношения.

      – Не вижу в этом ничего хорошего.

      Отец Макнами вздохнул:

      – Вы так молоды, Венди. Меня восхищает ваша молодость и горячность.

      – Вы просили меня помочь Бартоломью обрести независимость…

      – И что?

      Он поднялся на ноги, посмотрел в потолок и сказал:

      – Прости меня, Боже.

      – Мы так не договаривались, – сказала Венди.

      – Давайте поговорим на улице, если не возражаете.

      Они вышли из дома и стали разговаривать на тротуаре. Я видел их через окно, но