Клязьма и Укатанагон. Премия им. Ф.М. Достоевского. Юрий Лавут-Хуторянский

и стремящихся почти исключительно к личной выгоде, людей, казались ей спасительными среди российского болота. Успешная, с ясным взглядом, обаятельная женщина с профессиональными связями и собственными финансовыми возможностями, да еще возглавляющая общественную организацию, защищающую права женщин и детства, – она становилась заметной фигурой и уже стала появляться на телеэкранах поблизости от вторых, а иногда даже и первых лиц государства. У нее теперь тоже была большая машина, ей нравилось ездить на джипе, много зарабатывать и быть частью сложного механизма, действующего в государстве.

      В октябре, в один из выходных дней, вечером, Татьяна вернулась домой напряжённая, в глаза не посмотрела, не ответила на его «добрый вечер», сразу пошла в ванную, а потом в спальню. Понятно было, что последует разговор.

      Он сказал из кухни, громко:

      – Татьяна, может, сначала хоть чаю вместе попьём?

      Она ответила:

      – Вы с Машей пейте, и пусть она идёт спать. Я полежу.

      Когда он пришел в спальню, она сказала:

      – Паша, ты возобновил старые знакомства.

      – Что значит «старые»?

      – Прежние, во Владимире.

      – Тат, мне ведь карьеры не делать, я вообще старые знакомства не прерываю.

      Татьяна пошла на кухню и вернулась в спальню со стаканом воды, выпила лекарство и поставила стакан на тумбочку возле кровати:

      – Дело серьёзное, Паша, давай говорить откровенно.

      – Нет проблем, давай.

      – Ты поддерживаешь материально, а фактически состоишь в руководстве владимирского отделения, в котором до двухсот юношей и девушек. Это так?

      Он давно понимал, что найти с ней компромисс можно будет только опираясь на лёгкое, почти что шутливое отношение к разнице во взглядах. Ему показалось, что она смотрит на него оценивающе, так, как, возможно, смотрела бы на рассыпавшиеся дешевенькие бусы: собирать или сразу сгрести в помойку.

      – Выследили, демоны!

      Сказал при этом так горестно и проникновенно, что она невольно улыбнулась: – Я не думаю, что тут можно будет отшутиться.

      – Ладно. Одно условие: не утяжеляем.

      – Давай сегодня без условий.

      – Опять хорошо, говорим без условий. Одно лишь условие: откровенность и честность.

      – Честность? Ну, хорошо. Думаешь, Паша, это я с тобой нечестна?

      Он внимательно посмотрел на нее, понял, что хватит шутить, нужно говорить очень точно и стал объяснять, подбирая слова:

      – Говоря слово «честность», я не подозреваю тебя в желании обмануть и не говорю, что ты меня обманываешь, я говорю про отработанное и уже автоматическое, чиновничье лукавство и хитрые шпионские методы, сейчас уже приспособленные к решению любых вопросов. Вас ведь научают всему этому, да, Танюш?

      – Нас научают, Паша, умению вести диспут и достигать результата, это часть