Его сиятельство Каспар Фрай. Алекс Орлов

детей сделают рабами. Скот изведут на шлизтвиг… – поняв, что применил гизгальдское слово, герцог повернулся за подсказкой к де Кримону, тот лишь пожал плечами, а стоявший неподалеку гвардеец прошипел:

      – Холодец, ваша светлость…

      – Да, ваш скот изведут на холодец и вкусный бульон с картошкой и перцами. Э-э… перцем, кажется.

      Герцог сделал паузу, прикидывая, достаточно ли ужасов оккупации он описал, и, решив, что достаточно, выхватил из ножен узкий дуэльный меч и крикнул:

      – Отстоим же родной Фатерланд! Соединимся в едином порыве, герцог Ангулемский и его доблестные подданные – рыцари, не ведающие поражения! Записывайтесь в войско, отбросим короля Филиппа к Студеному океану! Ура!

      – Ура! Ура! – уже бодрее закричали горожане, кое-где в небо взлетели шляпы, а где-то подброшенный в запале костыль.

      – Подходите, записывайтесь в гвардию герцога Ангулемского! – закричал рослый сержант, потрясая чистым листом бумаги.

      Тем временем герцог вернулся в карету, следом шмыгнул хромой де Кримон, возница щелкнул бичом, и экипаж понесся прочь, а за ним и длинный эскорт солдат в шляпах и шлемах с плюмажем.

      5

      Каспар и его сын – двадцатилетний Хуберт шли к южным воротам города, за которыми у семейства Фрая было собственное «королевство»: две красильные фабрики, одна прядильная, два чесальных сарая и большая мастерская швейных работниц. Помимо этого был еще трактир, где работников Фрая, если те не пьянствовали, рассчитывали со скидкой.

      – Чего он говорил, батя? – спросил Хуберт, ставший к двадцати годам и выше, и шире отца в плечах. Сказалось и увлечение кузнечным делом, Хуберт выучился ковать не только подковы, но даже железные ворота, кузнецы становились в очередь, чтобы позвать его в помощники.

      – Может, тебе кузню поставить, если уж ты к этому делу так прикипел? – спросил его как-то отец.

      – Нет, батя, железо меня, конечно, манит, но всю жизнь молотом махать не хочется.

      – А чего же тебе хочется делать всю жизнь? – спросил Каспар.

      – Не знаю, хочу научиться дома строить, чтобы такие, как ратуша.

      – Ты, видать, и сам еще не решил, что тебе ближе?

      – Выходит так, – соглашался Хуберт.

      Зато у Евы, младшего ребенка в семье Фраев, похоже, все уже было решено. Она могла часами не выходить из тренировочного зала, без устали размахивая учебным мечом. Были и синяки, и ссадины, но Ева ни на что не жаловалась и ступень за ступенью проходила обучение с жестокими рычажными машинами, отвечавшими на каждый удар.

      – Пап, научи меня на кулаках драться, – попросила Ева, когда ей минуло тринадцать.

      – Да ты и так уже с мечом только что спать не ложишься! – развел тогда руками растерявшийся отец.

      – С мечом это одно, а если у меня его выбьют, как тогда обороняться?

      – Да где же тебе мечом-то придется махать, доченька?

      – Мало ли, что в жизни испытать придется! Покажи, пап.

      – Что показать?

      – То, что ты Хуберту показывал, как колено выбивать! –