Сабля Волынского. Олег Эсгатович Хафизов

невероятно извращенной оргии в стиле тех вакхических сцен, что изображены на потолке в доме Волынского. Прапорщик, наверное, был бы разочарован, если бы услышал то, что читают и пылко обсуждают на своих закрытых собраниях конфиденты Волынского. И все эти проекты, резолюции и пропозиции вряд ли вызвали бы его интерес, даже если бы он что-то в них и понял.

      Услуга Родионова кабинет-министру не осталась без последствий. Положим, он и не совершил ничего выдающегося, доставив в срок посылку из Москвы, но то, что реликвия попала в руки Волынского в добрый час, именно через прапорщика, было замечено. Артемий Петрович распорядился, чтобы Родионов в указанное время являлся в его дом для выполнения довольно необычного, но не обременительного и даже приятного задания. Он должен был позировать для картины с изображением родословного древа Волынских.

      Эскиз для этого большого полотна, наподобие тех, что Волынский видел в домах польских аристократов, был выполнен Еропкиным. На нем было изображено огромное раскидистое дерево, с «крушками» – то есть, кружками, висящими на ветках. В каждый из таких «крушков» должны были быть вписаны имена всех известных мужских представителей рода Волынских от Дмитрия Михайловича по прозвищу Боброк до малолетнего Пети.

      Рядом с древом изображен был «педестал», то есть обелиск с гербом и надписью, отражающей роль Боброка-Волынского в Куликовской битве и его родство с правящим домом Москвы. Эту надпись Артемий Петрович собирался выбрать из Синопсиса – первого русского пособия по истории, включающего вариант «Сказания о Мамаевом побоище» и гораздо более достоверного, чем авантюрная повесть «иезувита».

      К «педесталу» были прикованы цепями люди в турецком платье, изображающие плененных Мамаевых татар. А под древом стояли основатели рода Волынских. Справа – князь Волынский Дмитрий Михайлович Боброк, а слева – его супруга, великая княжна Московская Анна Иоанновна. Боброк-Волынский держит в правой руке булаву в знак воинской власти, а над великой княжной витает «гениум», то есть, ангел, с короной Великого Московского княжества.

      Живописное исполнение этого художественного замысла было поручено лучшему из учеников семинарии при Александро-Невской лавре по классу рисования Григорею Теплову, освоившему приемы западноевропейской живописи, как никто из начинающих русских живописцев. Поскольку же для достоверного изображения человеческих фигур художнику Теплову, как и его европейским коллегам, требовались модели, то роль Боброка была поручена статному прапорщику Родионову, а роль великой княжны – ее потомку и тезке, прекрасной Анне Волынской.

      Работа над картиной превращалась в целый спектакль с участием всего юного поколения дома Волынских. Прежде всего, Родионова требовалось вырядить польским паном, поскольку, как известно, Дмитрий Волынский был выходцем из польско-литовских земель. Из обширного гардероба отца сестры Волынские составили полный костюм польского пана, привезенный Артемием Петровичем из его путешествий, вместе с другими иноземными одеяниями. Прапорщик