В понедельник дела не делаются. Михаил Макаров

быстро зыркнул налево на Маштакова, потом так же быстро перевёл взгляд на начальника розыска. Пошевелил ноздрями.

      – Не пойму, от которого из вас наносит?

      Миха чувствовал, что жарко краснеет.

      «Проклятое пиво. Выпил на пять копеек кружку светлого, а запаху – на всю округу».

      – На день рождения к другу вчера ходил, – покаялся Борзов. – С прошлого года не виделись.

      – Ты сегодня ответственный от руководства, Александр Александрыч, не забывай, – строго сказал Птицын. – Никаких мне оперативных замыслов насчёт того чтоб захмелиться!

      Маштаков отправился на поиски следователя Озерова, в производстве которого находился последний грабёж на «Восточке», где потерпевшим проходил кровельщик Федорчук. Оказалось, что Озеров сегодня дежурил в опергруппе первым составом и как раз собирался на выезд. Муж с женой, пенсионеры, пришли в слезах, заявили кражу из подвала. Картошку у них украли и все заготовки – солёности, варенье.

      Озеров вылез из-под стола с коробкой, в которой лежали чистые бланки процессуальных документов. Лицо у следователя было красное, глаза налитые, к кончику носа пристала паутина.

      – Последняя нычка, – объявил он Михе, водружая коробку на стол.

      Пришлось Маштакову, как нечаянному свидетелю его богатства, за молчание отжалеть понемножку разных протоколов.

      Осмотров, допросов свидетелей, выемок и обысков. Тех, в которых нуждались оперативники, отдельные поручения следствия выполняя.

      Миха поведал, какие существенные подвижки произошли по грабежу Федорчука.

      – Флаг вам в руки! – заявил Озеров. – Изымай у этого… как ты говоришь?..

      – Помыкалова.

      – Во, у Помыкалова этого изымай ботинки, постановление о выемке я сделаю, как с кражи вернусь. За остальное потом помаркитаним.

      – Может, сразу сделаешь постановление? Одна минута же.

      – Умный какой! Чтоб меня Андреич убил?! Меня одного ждут. Ну давай, давай выходи, законник…

      Над столом у следователя Озерова висел плакат: «Отсутствие у вас судимости это не ваша заслуга, а наша недоработка!»

      Часа два как минимум займёт у опергруппы документирование рядовой кражи. Осмотр места происшествия, поквартирный обход, отработка ближайших притонов. А если преступление на раскрытие пойдёт, то дольше гораздо – до вечера следак провозится.

      В коридоре Маштаков столкнулся с корреспонденткой «Уездного обозрения» Вероникой Голянкиной. Вечно в дело и не в дело улыбающаяся, искренне воображающая себя секс-символом, худая, остроносая Голянкина вела в газете криминальную линию. Знала Маштакова ещё с прокуратуры.

      – Михаил Николаевич, – обрадовано запищала она, – какие подробности вы можете сообщить для нашей газеты о побеге убийцы женщины на трассе?

      – Никакие, – откровенно недружелюбно буркнул Миха.

      – Почему так? По моей информации, вы принимали активное участие в раскрытии этого убийства.

      Взгляд Голянкиной был деланно наивен. Накрашенный ротик ожидающе приоткрыт.

      – Обратитесь в прокуратуру.