Тёмное трио. Яна Демидович

заплакал.

      Глава 4. Монти. Звезда для любимой

      …Он плакал, размазывая слёзы по избитому лицу, затравленно метался. А вокруг плясали, дикарями-людоедами плясали мелкие мучители:

      – Урод! Жидёнок! У-у-у…

      – Если в кране нет воды…

      – У-у-у, паршивец!

      – …значит, выпили жиды!

      – Жидёнок! Жидёнок! Жи…

      Матвей появился из ниоткуда. На раз-два – отвесил по звонкой оплеухе двум ближайшим пацанам, на три-четыре – отпихнул тех, кто ещё не убежал. На пять – поднял с пыльной земли плачущего Даниэля. Отряхнул, как мог, его костюмчик и оглянулся.

      Хулиганьё отбежало не так далеко, как он думал. Пряталось теперь у дальнего конца забора, сверкало крысиными глазками.

      – Не реви, уже нормально всё, – Матвей ласково погладил Даниэля по голове, и тот всхлипнул. – Потопали домой. А то там тётя Фира, небось, всю улицу уже взбаламутила…

      И они пошли. До коммуналки было ещё три квартала.

      Хулиганы не отставали, брехливыми собачонками бежали позади. Тявкали время от времени, поддеть пытаясь.

      – Дядь, а, дядь…

      «Дядя» шестнадцати лет от роду усмехнулся в едва отросшие усы.

      – А ты его куда? Зачем?

      – Знамо зачем – кровь-кишки выпускать!

      Улыбка Матвея на секунду исчезла. Вернулась.

      – Не, они ж так только с христьянами поступают.

      – А как?

      – Младенцев крадут. И на их крови мацу́ свою замешивают…

      «Враньё!»

      На челюсти Матвея заиграли желваки, а рука, что держала потную ладошку Даниэля, стиснулась крепче.

      Даниэль оглянулся на шпану. Затем обеспокоенно посмотрел на Матвея.

      – Дядь, а, дядь…

      – Слу-у-ухай, так я ж его знаю. Мамка рассказывала!

      – Что? Что?

      – Так это ж этот. Безотцовщина!

      – Моть, не слушай их… – тихонько попросил Даниэль.

      Матвей, не убирая улыбки, глянул на чумазого друга и подмигнул. Но за улыбкой скрывались крепко сжатые зубы.

      – У него отец в войну пропал.

      – Или не пропал.

      – Наши прибили!

      – За то, что с фашистами нюхался!..

      – Или вообще слинял. Со всякими недобитками теперь на пляже валяется! За границей!

      – А мать его…

      Тут уж Матвей не выдержал. Бросил Данькину ручонку, развернулся единым движением на каблуках – во взгляде чёртики, кулаки сжаты для драки…

      Хулиганьё бросилось прочь. С писком, визгом и хохотом.

      А потом снова на хвост им сели. Так и довели до коммуналки.

      «До нервного тика», – подумал Матвей.

      Разумеется, тётя Фира уже неслась им навстречу, в шлёпанцах и бигуди.

      – Данечка! Нашёлся!..

      Были объятия, слёзы… Кулак в сторону хулиганов. А затем – чайные посиделки в тёть-фириной комнате.

      Обмазав Даниэля йодом до такой степени, что он стал похож на индейца, тётя Фира завела привычную речь:

      – Вот вырастешь большой-пребольшой, умный-преумный мальчик… В науку пойдёшь, а они… Да что они