Тёмное трио. Яна Демидович

в последнее время стала она ему задания придумывать, брать на слабо. Не выполнял – могла с неделю не разговаривать, выполнял – улыбкой награждала, гуляла с ним, не отмазываясь.

      Матвей этим заданиям счёт потерял. И цветы, какие Рита хотела, покупал, деньги карманные подчистую тратил. И у фарцовщиков, обливаясь холодным потом, заграничные ткани по её заказам покупал… Играл на флейте в два часа ночи, под окнами её, а после от милиции переулками убегал.

      Много чего делал.

      Рита смеялась, Матвей млел.

      В день, который изменил всё, Матвей возвращался из музыкальной школы. Брёл себе спокойно, пока до переулка не дошёл.

      Но вдруг замер, услышав впереди странное копошение и взвизги.

      Матвей крадучись заглянул в сумрак переулка – и омертвел, разом. Стоило лишь увидеть, как жалко мотается знакомая, толстая коса.

      Рита и какой-то парень.

      Внутри точно бомба атомная взорвалась.

      Матвей бросился на врага, отшвырнул от Риты, мельком осознав, что это – Филипп, один из местных, мелких бандитов.

      «Убью!» – полыхнуло в мозгу по новой.

      Матвей забыл, что лежачих не бьют. Забыл, что он сопля против такого, что у Филиппа по финке в каждом рукаве и в голенище сапог – тоже. Кинулся зверем, от зверя и получил.

      Вспышка, боль, в глазах – алые звёзды. Где-то, на краю Вселенной, закричала Рита…

      И Матвей отключился.

      ***

      – Вставай.

      Матвей разлепил заплывшие глаза.

      Она, Рита. Стоит, в платок вышитый кутается. Лицо – чернее тучи.

      – Рит… Рита, ты как? – вспомнив всё, выдавил Матвей. Попытался встать – но боль бросила обратно. – Он, он тебя?..

      Рита не ответила, и Матвей задохнулся.

      «Не успел. Не защитил».

      – Падла… Гнида… Убью!.. – выдохнул Матвей, борясь с подступающими слезами и яростью.

      – Остыл бы ты, жидёнок, – развязно сказал Филипп, возникнув сбоку от Риты.

      И по-хозяйски положил ей руку на талию.

      Рита не оттолкнула. Лишь бросила на Матвея взгляд, как подачку. А в нём – брезгливость и презрение.

      Померещилось?..

      – Ритусь, плюнь ты эту падаль. Пошли уже, а? Спать хочу.

      – Иди, Филь, догоню.

      – Ну, смотри мне…

      Матвей слышал этот разговор, понимал. И, в то же время, не мог до конца вникнуть. Голова болела, в груди болело.

      Рита неожиданно склонилась.

      Теперь замерло в груди – как заяц перед волком.

      – Не приходи больше. Конец это. Всё. Понял?

      – Ри…

      – Дурак! – слова ударили в лицо пощёчиной. – Зачем ты мне? Что ты можешь мне дать? Как защитить? Ткнуть кому-то в нос дудкой своей? Жидёнок ты. Нет у тебя будущего.

      – Ри… та… Кук-колка…

      – Забудь меня, всё. Прощай, – усмешка, – Мотя.

      Привстав, он успел поймать её за руку.

      – Всё… – выдавил Матвей, – …всё, что захочешь, сделаю! Только не ходи с ним. Не отталкивай…

      Оттолкнула.

      Матвей