Дети Скадарлии. Ясное небо Австралии. Л. К. Шан

даже стульев теперь не осталось. Выставлять за дверь – неудобно. Угостить нечем.

      – Уже темнеет, – говорит он, наконец, догадавшись. – Давайте я вас провожу.

      – Нет, что вы, не нужно. Я сама доберусь.

      – Нет, все-таки пойдемте, – настаивает он, – только одну секунду…

      Вукашин оглядывается на комнату, в поисках места, где можно оставить свою находку, в итоге кладет прямо на пол, а сам в два счета натягивает плащ, и они оба оказываются на лестничной клетке.

      Спускаясь по лестнице, у них состоится обряд знакомства:

      – А вас как зовут?

      – Вукашин. А вас?

      – Меня Талэйта. – отвечает девушка. – Вукашин Йорич, стало быть?

      – Йорич? Нет. А-а…, – он оглядывается назад, – табличка эта… Она прежних владельцев. Я только въехал. Еще вот не успел перевезти мебель. И табличку не сменил.

      – Хорошо… – Талэйта улыбается.

      – Хорошо?

      – Да, я надеялась, что вы не Йорич, потому что иначе оказалось бы, что не вы автор «Неба Австралии».

      – А-а-а, – губы Вукашина сами растягиваются в улыбку – так вы прочли?

      – Пришлось, иначе бы я вас не нашла.

      – И как вам?

      – Заинтригована. Необычно так… И название такое замысловатое. Но где же продолжение? Неужели растерялось в кафане дяди Цурры?

      – Кого? – переспросил Вукашин, и сам ответил с важным видом – Нет, продолжение у меня.

      Они уже выходят на первый этаж. Нужно ли придержать дверь, или лучше пропустить девушку вперед? Тогда она может принять этот жест за ухаживания. Черт бы побрал эти условности!

      – Дадите прочитать?

      – Э-э-э,… продолжение, как бы так сказать… у меня в голове. Сейчас дел много, не успеваю сесть дописать.

      – Жаль. Вам бы следовало быть поблагосклоннее к своим читателям.

      – П-пожалуй…

      Вукашин замолкает. Они выходят из подъезда, он придерживает дверь, пропуская Талэйту вперед, на сумеречный свет улицы. Внимательно оглядывает свою новую знакомую.

      Как серьезно и в тоже время непосредственно она с ним говорит и держится. Если ей нравится его писательство, то – как не заискивающе, а свободно она себя ведет. А если не нравится, то – как сдержанно и благородно поддерживает его старания. Вукашину так и не удается с первой попытки разгадать настроение спутницы, и они идут дальше.

      – Как же вам удалось оттуда сбежать? – вспоминает Вукашин, невольно улыбаясь.

      – Ах, эта целая история, – беззаботно отвечает ему смехом Талэйта. – Вы когда так стремительно умчались, дядя Цурра – хозяин того кафана, в котором мы встретились, вернулся к столику, и заметил, что вы не… забыли оплатить ему шливовицу. Потом, все так же в одном башмаке, он подошел ко мне и отчитал меня за то, что я привела вас. Не знаю почему, но принял вас за моего друга, который вступился за меня.

      – Вступился? Но я же убежал.

      – Вот именно так я ему и сказала.

      – А он что?

      – Пожал плечами, что такие в наше время рыцари.

      Вукашин