Ангел для сестры. Джоди Пиколт

тромбоциты, – решительно заявляет она.

      Кейт забирают, и несколько мгновений уже после того, как врачи, сестры и мать скрылись вместе с ней за занавесками, я стою, вытянув руки – они висят в воздухе, словно буйки на воде, – и пытаюсь привыкнуть к ощущению, что на них больше никого нет.

      Доктор Чанс, онколог, которого я знаю, и доктор Нгуен, незнакомый мне эксперт, сообщают нам то, о чем мы и сами уже догадались: это предсмертная агония последней стадии заболевания почек. Мама стоит рядом с кроватью, сжав рукой стойку, на которой висит капельница.

      – Трансплантацию еще можно провести? – спрашивает она, будто Анна вовсе не затевала процесса, будто это все ничего не значит.

      – Кейт находится в тяжелом клиническом состоянии, – отвечает доктор Чанс. – Я уже и раньше говорил вам, что не знаю, хватит ли у нее сил вынести такую операцию. Теперь шансов на это еще меньше.

      – Но если бы был донор, – продолжает мать, – вы сделали бы это?

      – Погодите, – сиплю я, словно у меня горло забито соломой. – Моя подойдет?

      Доктор Чанс качает головой:

      – В обычных случаях донор почки не должен подходить идеально, но твоя сестра – особый случай.

      Врачи уходят, и я чувствую на себе взгляд матери.

      – Джесс… – произносит она.

      – Не то чтобы я изображал из себя волонтера, мне просто хотелось, ну, ты знаешь, знаешь.

      Однако внутри у меня все горит, пылает устроенным на складе пожаром. Отчего я возомнил, будто могу чего-то стоить, даже теперь? Почему решил, что способен спасти сестру, хотя никогда не мог спасти себя самого?

      Кейт открывает глаза и смотрит прямо на меня, облизывает губы – они все еще в крови, и от этого она похожа на вампира. Ожившего мертвеца. Если не хуже.

      Я наклоняюсь, ведь у нее совсем мало сил, ее голосу не преодолеть разделяющего нас пространства.

      – Скажи, – произносит она одними губами, чтобы мама не видела.

      Я отвечаю ей так же тихо:

      – Сказать? – Я хочу удостовериться, что правильно понял.

      – Скажи Анне.

      Но тут дверь в палату открывается, и отец наполняет комнату запахом пожарища. Его волосы и одежда продымились насквозь. Вонь такая сильная, что я поднимаю голову и с тревогой смотрю на систему пожаротушения.

      – Что случилось? – спрашивает он и идет прямо к постели Кейт.

      Я выскальзываю из комнаты, потому что больше здесь никому не нужен, и в лифте под табличкой «Не курить» зажигаю сигарету.

      Скажи Анне что?

      Сара

1990–1991 годы

      По чистой случайности или, может, по воле кармических сил все три посетительницы салона красоты беременные. Мы сидим под сушилками, сложив руки на животах, как рядок будд.

      – Мне больше всего нравятся Фридом, Лоу и Джек, – говорит женщина рядом со мной; ей красят волосы в розовый цвет.

      – А если родится не мальчик? – спрашивает та, что сидит с другой стороны.

      – О, эти имена подходят для всех.

      Я