Ангел для сестры. Джоди Пиколт

которую сделал Джесс в первом классе, и так всю дорогу через половину Кейт. Идти по следам матери – это был самый безопасный способ выбраться наружу.

      Я принимаю душ, когда Кейт отжимает замок и заходит в ванную.

      – Хочу поговорить с тобой, – заявляет она.

      – Когда я помоюсь, – отвечаю я, высовывая голову из-за пластиковой занавески.

      Нужно выгадать время перед разговором, который вообще не хочется вести.

      – Нет, сейчас. – Она садится на край унитаза и вздыхает. – Анна… то, что ты делаешь…

      – Уже сделано, – отзываюсь я.

      – Ты можешь прекратить это, если захочешь.

      Какое счастье, что нас разделяет стена пара! Мне невыносима мысль, что Кейт может увидеть мое лицо.

      – Знаю, – отвечаю я шепотом.

      Кейт долго молчит. Мысли ее бегают по кругу, как песчанка в колесе, мои тоже. Гонись за каждой спицей надежды – все равно никуда не прибежишь.

      Через какое-то время я снова высовываю голову. Кейт утирает глаза и глядит на меня:

      – Ты хоть понимаешь, что, кроме тебя, у меня больше нет друзей?

      – Это неправда, – произношу я, но мы обе знаем, что я вру.

      Кейт провела слишком много времени вне стен школы, чтобы найти себе подходящую компанию. Большинство подруг, с которыми она сошлась во время продолжительной ремиссии, исчезли – это взаимозависимые вещи. Оказалось, что обычным детям очень трудно разобраться, как вести себя с тем, кто находится при смерти. И Кейт было столь же нелегко искренне волноваться по поводу таких вещей, как возвращение домой или тесты на годичную успеваемость, когда не было никакой гарантии, что она сможет снова испытать это. Конечно, у нее имелось несколько приятельниц, но если они заходили к ней, то по большей части не знали, о чем говорить, и сидели на краю ее постели, считая минуты до того момента, когда можно будет уйти и возблагодарить Господа, что это случилось не с ними.

      Настоящий друг не способен чувствовать к вам жалость.

      – Я тебе не друг, – заявляю я и задергиваю штору. – Я твоя сестра.

      «И это паршивая работенка», – думаю я про себя. Подставляю лицо под струи воды, чтобы Кейт не заметила, что я тоже плачу.

      Вдруг штора отодвигается, и я стою совершенно голая и открытая чужому взгляду.

      – Об этом я и хотела с тобой поговорить. Если ты больше не хочешь быть моей сестрой, это одно. Но я не думаю, что выдержу, если потеряю тебя и как друга.

      Она снова задвигает штору, и вокруг меня поднимается пар. Через мгновение я слышу, как открывается, а потом закрывается дверь, в ванную влетает струя холодного воздуха, будто ножом полоснуло.

      Я тоже не могу вынести мысль, что потеряю ее.

      Той ночью, когда Кейт засыпает, я вылезаю из постели и стою рядом с ее кроватью. Подношу руку к носу сестры, чтобы проверить, дышит ли она, и на мою ладонь давит струя выдохнутого воздуха. Я могла бы зажать этот нос и рот прямо сейчас и не отпускать, когда она станет брыкаться. Чем это отличалось бы от того, что я уже делаю?

      Звук